"Григорий Бакланов. Кондратий" - читать интересную книгу автора

поодаль, пока дети катались в снегу, а жена восторгалась. Закурил на свежем
воздухе.
И вскоре, рыча, обдавая снег черной копотью из выхлопных труб, начали
прибывать тяжело груженные машины. Подъемным краном снимали с них кирпич на
поддонах, бетонные панели. Кирпич - на кусты смородины, веточками торчавшие
из-под снега, на молодые елки. Бетонной плитой придавили яблоню.
- Яблоня чем вам помешала? - не выдержал старик, хоть вроде бы и не его
это дело.
- Где яблоня? Какая яблоня? Не наблюдаю.
Прораб, руководивший всем этим разорением, был мужик рослый, мордатый,
а глаза мелкие, быстрые.
- Никакой яблони здесь никогда не было. Ты, дед, молчи!
И опять старик подумал, как думал уже не раз: нет, не будет порядка в
этой стране, ничего им не жаль, все не свое, чужое.
Яблоня была старая, корявая, ее с самого начала запустили, дали расти в
два ствола. Но яблоки на ней!.. Такого белого налива он ни у кого не видал:
крупные, сочные, каждое светится. Под тяжестью яблок и обломился один ствол.
Старик хотел предложить новым хозяевам обрезать ее, как надо, омолодить: так
просто, не за деньги, очень уж хороша. Придавили плитой.
Пока рыли экскаваторами траншеи под фундамент большого нового дома, да
глину вывозили КрАЗами, да сгружали бетонные блоки, весь участок измесили,
стал он как поле боя под Прохоровкой, старик там был, до сих пор удивлялся,
что жив. И все это лето новая соседка с детьми жила здесь, в старом доме,
сам приезжал только на выходные. Женщина оказалась она простая, глядя, как
он возится на участке, уговаривалась заранее, чтобы им тоже он так все
разделал, когда построятся. На зиму съехали, и больше уже не приезжали сюда
ни она, ни дети. И дом, большой, кирпичный, стоял недостроенный, только
начали выводить окна второго этажа и покинули. Зимой снег сыпал вовнутрь.
А потом стали наезжать шумные компании с девицами, девицы всякий раз
новые, но какие-то бывшие, друг на друга похожие Утром выйдет вот так сосед:
"Ну что, отец, живешь?" И видно, как его с души воротит, на белый свет
глядя. А такие они благополучные стояли оба, пока дети их в ярких курточках
бегали по участку, выпущенные на волю, кидали друг в друга снежками.
- Яму, значит, вырыл... Для чего? - строго поинтересовался сосед.
Заслыша грубый голос, собака - помесь лайки с дворняжкой - подошла,
неслышно села у ноги старика, лапами передними уперлась в землю, уши
наставила торчком.
Щеночка дрожащего подобрал он как-то в сильный мороз, принес за пазухой
порадовать внука, и вот выросла заступница.
- Опять пересаживать чего-то нацелился?
- А вон слива в тени, в тесноте растет.
- У твоих хозяев слив этих...
- Лучше сливу, чем иву. Тут, на свету, она расправится просторно.
Сосед вздохнул всем нутром, густо понесло перегаром. Собака чихнула,
облизала черный нос.
- Не любишь? А людям приходится.
И пошел было в дом, но мысль по дороге настигла:
- А вот спросить тебя: допустим, объявят... Или сам ты узнал: завтра -
конец света. Что делать станешь? А я тебе скажу: вот так же выйдешь утром и
посадишь дерево. Угадал?