"Андрей Балабуха. Нептунова Арфа (Приключенческо-фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

с Чеславом. Собственно, до выхода в район поиска этого злополучного
"Дип-Вью" им не о чем было договариваться, так как вс захаровская инструкция
была записана и на бортовой магнитофон ведомой лодки. Поэтому делла Пене
уточнил дистанцию между лодками - место ведомого было на полмили позади и на
три кабельтовых правее ведущего в том же глубинном поясе. По выходе в район
поиска они должны были сблизиться и работать в более тесной паре. Конечно,
по гидроакустике можно было бы и просто поболтать, но делла Пене этого не
хотелось. В сущности, он недолюбливал Чеслава, хотя упрекнуть его в
каких-либо служебных просчетах при всем желании не мог. Просто его раздражал
этот тощий, вечно лохматый парень, всюду шлявшийся в расстегнутой до пупа
рубашке-безрукавке и бежевых шортах с разрезами на боках. К тому же Чеслав
не знал ни слова по-итальянски, так же как делла Пене по-чешски, и
объясняться им приходилось на английском. Правда, с Захаровым тоже... Но
Захаров - это Захаров, и с ним они вечерком обязательно сыграют в го. С
Чеславом же они слишком разные люди. Чеслав - просто молоденький подводник,
кончивший двухгодичные курсы Океанского Патруля. А Захаров, как и делла
Пене, потомственный военный моряк.
Потомственный... Сколько же поколений рода делла Пене связало себя с
морем? Поколений двадцать, если считать по четыре на столетие. Первым был
Пьетро делла Пене, который командовал галерой в армаде Андреа Дориа и
потерял руку в абордажном бою с пиратами алжирского султана Барбароссы
Второго. Потом были другие, множество других, пока очередь не дошла до
Луиджи делла Пене, который первым изменил морской поверхности ради глубин.
Именно он, Луиджи, сперва вытащил из затонувшей подводной лодки последнего
оставшегося в живых члена экипажа, а потом, пройдя боновое ограждение
Александрии, торпедировал английский линкор "Вэлиент". Мало кто из них, этих
бесчисленных делла Пене, был похоронен в фамильном склепе на кладбище Кампо
Санто. Там спали вечным сном рыцари и художники, купцы и аббаты, жены и
дочери рода делла Пене. Правда, на многих могильных камнях можно было
прочесть и имена моряков, но надгробия эти являлись лишь символами, ибо не
может человек уйти из этого мира бесследно. Ибо должна существовать могила в
освященной земле, пусть даже в могиле этой покоится не тело, а лишь проэлла,
маленький восковой крест с именем того, кто погиб в море. А тела
лейтенантов, капитанов и адмиралов делла Пене, зашитые в парусину с
тридцатишестифунтовым ядром или тяжелым колосником в ногах, соскальзывали с
перекинутой через планширь доски, чтобы через десятки лет раствориться в
морской воде, превратиться в нее, окончательно соединив себя с Мировым
океаном.
Впрочем, это не его судьба. Джулио делла Пене еще через два-три года
окончательно выйдет в отставку и вернется в родную Геную, чтобы спокойно
доживать век в уютной квартире одного из домов на Бернабо-Бреа...
Как и большинство, подавляющее большинство профессиональных военных,
делла Пене ненавидел войну. Потому что это грязное ремесло. Потому что это
страшное ремесло. Но пока оно существовало, кто-то должен был этим
заниматься. И этим занимались из поколения в поколение делла Пене, род не
самый известный и не самый славный, но всегда стоявший плечом к плечу с
Дориа и Магелланами, стоявший насмерть, недаром девизом их было "Семпер
фиделис".[9] Делла Пене помнил, кака волна радости захлестнула его десять
лет назад, когда был наконец подписан Договор о всеобщем и полном
разоружении. Эта волна подняла его, - и не только его, но и всех, кто был