"Рудольф Баландин. А.Е.Ферсман (серия "Люди науки")" - читать интересную книгу автора

Обстоятельства принудили Ферсмана всерьез заняться практическим
приложением научных знаний. Он увлекся, загорелся новыми задачами.
"Инвентаризация" природных богатств России была вовсе не кабинетным
делом. Из-за экономических тягот военного времени, бездарности чиновников
и прогнившего государственного аппарата материальное обеспечение работы
КЕПС было плохое. И все-таки Комиссия организовывала экспедиции в разные
районы страны для изучения естественных ресурсов (не только геологических,
но и географических, биологических - комплексно).
Теперь Ферсман постоянно был в разъездах. В Петергофском уезде
осматривал месторождение минеральной краски. На восточной оконечности
Крыма, в районе керченских грязевых вулканов, изучал возможность
использования бора, который содержится в изливающихся массах.
В Боровичах, под Петроградом, детально исследовал угольные пласты. В
далеком Забайкалье совершал нелегкие и опасные маршруты в поисках
алюминиевого сырья (Селенгинская Даурия), пегматитовых жил (Борщовочный
кряж) и молибденовых рудопроявлений. На Среднем Урале изучал Журавлинское
месторождение бокситов, а на Рудном Алтае обследовал свинцово-цинковые
рудники.
Работает он не только в тылу. По собственной инициативе едет на
Западный фронт. Составляет карты строительных и маскировочных материалов
для военно-ипженерных целей. В письме Вернадскому признается: "Пока еще
странствовал мало, но в боевую жизнь окунулся вовсю, и надо сознаться, что
здесь лучше, чем в вашем петроградском тылу" [Александр Евгеньевич
Ферсман. Жизнь и деятельность. М, 1965, с. 414.].
Приложение человеческих знаний к военному делу получило название
"военной геологии". Ею Ферсман занимался одним из первых и больше других в
нашей стране.
Работа в КЕПС была для неге сначала какоы социальным заказом и
вызывалась государственной необходимостью. Очень скоро он так увлекся ею
(равнодушно работать он вообще не мог), что занятия практической
минералогией и геохимией стали для него необходимостью. Они настолько
изменили его взгляды на теоретическую науку, что он пришел к выводу: "Я
определенно не сочувствую сейчас какой-либо чисто научной отвлеченной
работе, но сочувствую тому строительству, которое касается более или менее
отдаленного будущего, и считаю положение слишком серьезным, чтобы думать о
чем-либо другом, чем о задачах момента".
Он писал об этом Вернадскому под впечатлением своей первой поездки на
Западный фронт. Слова его явно направлены против той части речи
Вернадского, посвященной изучению природных ресурсов России, где
говорилось о требованиях будущего переустройства уклада жизни и
реорганизации экономики.
И в этом - одно из проявлений постоянного (на всю жизнь), жадного
интереса Ферсмана к насущным проблемам, к настоящему, к жизни современной.
У Вернадского меры времени были иными: он всегда соотносил современность с
прошлым и будущим, осмысливал текущие события в их протяженности, истоках
и продолжении.
Было бы неверно думать, будто Ферсман под влиянием момента уподобился
"деятелю", не желающему глубоко задумываться над сутью происходящего.
Склонность к теоретическим построениям но оставляет его и в самый разгар
практической деятельности. В журнале "Природа" появляются его статьи,