"Бангуолис Балашявичус. Знакомый солдат" - читать интересную книгу автора

извлеченные на свет, алели, словно капли крови.
Клюквой была густо усыпана каждая кочка. Мужчин охватил неуемный азарт,
возникающий в такие минуты, когда времени в обрез, а работы еще непочатый
край, и ты спешишь, зная, что все равно не успеешь...
Маленькие сыновья не столько собирали ягоды, сколько прыгали
наперегонки с кочки на кочку. Одно горе с ними - оба уже успели промокнуть
до пояса; правда, не зябли, только раскраснелись от беготни на чистом
воздухе. Отцы все унимали их, стращая змеями, для которых здесь на самом
деле было слишком мокрое место. Хорошо, что дети скоро устали.


Мужчины собирали клюкву у самого островка, женщины готовили ужин. Горел
костер, шипел пропитанный водой хворост, хотя на первый взгляд сучья
казались совершенно сухими. Странное дело - трава на островке, несмотря на
дожди, так и не ожила после летней засухи, рыжела высохшими пучками.
В ожидании мужчин женщины успели сделать бутерброды и вскипятить чай.
Вместо стола расстелили на земле газеты, пришпилив их по углам сучками, а
скамьи заменял прикрытый травой валежник.
Наконец-то вернулись мужчины. Поставили ведра, до краев заполненные
клюквой, поручили детей опеке мамаш и уселись отдохнуть.
В тишине раздавалось лишь потрескивание сучьев. Со всех сторон
обступали их сосны, багровые в свете костра и закатного солнца. Ветер
играл отшелушившимися пластинками коры на стволах; они уютно блестели в
этом вечернем освещении.
Над болотом поднялся густой белесый туман. Исподволь закрывая до
половины сосенки, полз он к реке, а от Немана уже надвигался другой вал.
Туман колыхался, и казалось, что деревья медленно уплывают в речную
Долину, покачиваясь на полупрозрачных волнах.
Вилюс Арвидас глядел на стелющийся туман, на ярко пылающие облака,
опустившиеся до самой земли, и думал, что он тысячи раз видел закат - в
лесу, в поле - и обязательно в эти минуты любовался им, любовался, когда
никого рядом не было, ни души, когда кругом царила тишина... Как прекрасна
первозданная природа!.. А вот с Ричардасом не поделишься этим чувством,
даже не скажешь: "Какая красота!", потому что журналист приведет к случаю
изречение какой-нибудь знаменитости, и вся красота сразу померкнет.
Почувствуешь, что не умеешь так точно и изящно выразить свое чувство,
рассердишься, и даже пройдет охота любоваться...
Ричардас Станюлис, кажется, почувствовал, о чем задумался Вилюс.
Посматривал на него с усмешечкой. Немного деланной, правда; Вилюс подметил
эту иронию уже в первый день их знакомства.
Вот и сейчас Ричардас с привычной насмешливостью предложил:
- Ладно уж, поделись воспоминаниями, как в детстве на болоте клюкву
собирал!..
Вилюс вытянул уставшие за день ноги, потер ладонью икры.
- Могу придумать, если нужно для твоего очерка. Хотя по правде - клюквы
не собирал, вокруг нас были сосняки. Песок. А всей воды - мелкий ручеек,
больше смахивающий на канаву. Я даже плавать толком не научился.
- Тогда поделись, как по грибы ходил. Подосиновики, подберезовики,
лисички и всякие там маслята... Почему молчишь? Обстановка-то ведь
подходящая; вечер тихий, даже комары не кусают, - не унимался Ричардас.