"Владимир Николаевич Балязин. За светом идущий [И] (детск.)" - читать интересную книгу автора

хотел было выйти из темной комнаты вон, но решил прежде спросить о том
лекарку.
Он вспомнил, как молодая, красивая вдова, войдя во тьму спаленной
палаты, остановилась у порога, не то боясь споткнуться о что-нибудь, не то
робея владыки. Варлаам взял Соломониду за руку - трепетную, горячую - и
подвел к занавешенному холстиной окну. Откинув край занавеси, Соломонида
повернула лицо больного к свету, и он почувствовал, как жаром обдало его
всего, будто от рук вдовицы да от больших черных глаз пахнуло на него зноем.
Увидев в двух аршинах от себя прекрасное, зардевшееся от смущения лицо
молодой женщины, Варлаам почувствовал, что и она испытывает нечто подобное.
И Соломонида, хотя и должна была глядеть в глаза Варлааму - за тем ведь шла
к нему, - отвела взор, опустила вниз голову, проговорила еле слышно:
"Повремени, владыко, батюшко, еще четыре дни. Побудь еще во тьме тое время".
Варлаам, уловив в словах лекарки, как ему показалось, некий сокровенный
смысл, спросил осипшим от волнения голосом: "А через четыре дня придешь?" И
она ответила: "Не знаю".
Через четыре дня она не пришла. Задетый за живое, архиепископ послал
лекарке рубль денег и на словах передал благословение.
Того случая Варлаам не забыл. Вспоминая, испытывал и досаду - за то,
что вдова более не пришла к нему, и благодарность - за то, что излечила его.
Когда владыка узнал, что с Соломонидой и ее сыном приключилась беда, то
сразу же велел келейнику своему Геронтию согнать своевольных божедомов к
крыльцу владычных палат.


* * *

Братия, сидя под дождем на голой земле, до костей промокла, изрядно
замерзла, а оголодав, вконец приуныла.
Лишь близко к вечеру, когда убогие начали в голос плакать и причитать,
Варлаам вышел к ним на крыльцо.
Стоя под дощатым навесом, он долго молчал, тяжело глядя на плачущих,
копошащихся в грязи божедомов. Потом спросил тихо:
- Мирянам или же пастырям ведать дано, что есть колдовство?
- Пастырям! Пастырям! - закричали юроды. - Пастыри на то нам, убогим,
от господа дадены, чтобы нас, неразумных, наставлять!
И, сообразив, что за сим должно последовать, божьи люди поползли в
стороны, оставив сидеть насупротив владыки заводчиков и начальных людей сей
смуты - Васю Железную Клюку и двух злосчастных странниц.
Варлаам, возвысив голос, сказал:
- А ежели вам ни богом, ни царем не дано судить, как же вы посмели
пожечь у сирой вдовицы дом? Как посмели на такое воровство пойти и столь
неистовый разбой учинить?
- Видение было, батюшко, милостивец, видение! - запричитали странницы,
указуя на Васю.
- А отколе ведомо вам, скудные умом, что было юроду от господа видение?
- спросил Варлаам грозно. - А не было ли то бесовским наваждением, а? И не
от господа, но от диавола?
- Охти нам, несчастным! Наваждение! Истинно наваждение! - схватившись
руками за головы, раскачиваясь, запричитали старухи.