"Анатолий Балабуев. Помнить или нет? " - читать интересную книгу автора

навскидку. Ракетница полетела на камни. Три длинных прыжка, и Авдеев уже
держал ракетницу в руках. Впрочем, рыжеволосый и не пытался больше ею
овладеть, он просто держался за простреленную руку.
А фигурки людей приближались.
И тут рация надрывным стенанием лейтенанта напомнила Василию Авдееву о той
поистине неразрешимой моральной дилемме, которую ставила перед ним судьба:
- Това-а-рищ капитан! Мы погибаем! Надо сбрасывать воду!
О ужас! Какой страшный выбор! И по какому принципу выбирать?! Там люди и
здесь люди. Там дети и здесь дети! Тех больше. Но кто сказал, что они от
этого лучше?!! И разве дано ему, Василию Авдееву, брать на себя роль
господа бога, чтобы решать, кому даровать жизнь, а кому смерть?!
- Лейтенант!!! - взревел Авдеев, яростно прибавляя самую лаконичную из
нецензурных словесных конструкций. - Ну спроси меня: "По какому каналу
пускать воду?", и я отвечу тремя ракетами!
Но в этот момент все было кончено. Раздался протяжный гул и вместе с ним
истошный вопль лейтенанта: "Плотина рушится! Нас сносит!" И в то же
мгновение в сиянии луны взору представилась жуткая в своем чудовищном
великолепии картина: огромные массы воды, словно липкое тесто, стали
медленно падать с трехсотметровой высоты. Вихрем пронеслись в душе Авдеева
дикий животный страх... и внезапное облегчение. Ну конечно - нет больше
моральной пытки! Погибать, так всем! И не он, Василий, в этом повинен. Но
это ощущение длилось какие-то тысячные доли секунды - его сменило глубокое
отчаяние от того, что гибнут люди, и от того, что в такой ужасный момент
что-то личное могло иметь хоть какое-то значение! А потом все эти чувства
вытеснила всеобъемлющая злоба, захлестнула душу так, что в глазах аж
побелело. И на фоне этой белой злобы возникло вдруг, очень крупно, лицо
профессора.
- Испытание окончено. Все в порядке. Авдеев, проснитесь.
Стены канала, рушащаяся плотина, массы воды, грозовые тучи в небе, - все
это окончательно поблекло, растворилось.
- Авдеев, проснитесь. Испытание окончено, - повторил профессор.
Василий ничего не соображал. Сердце его тяжело стучало. Потом он внезапно
вспомнил все. И чувство бесконечной досады охватило его. Провалился! Не
прошел. Рухнули все мечты. Столько лет напряженной подготовки - и все
даром! Он выбрался из-под колпака гипногенератора, встал, угрюмо буркнул:
"Теперь, надо полагать, я свободен", - и двинулся было к выходу, но
профессор удержал его:
- Погодите, погодите, Авдеев. Да подождите, говорят вам!
- А чего там ждать? - сказал Авдеев. - Все и так ясно. Провалился!
- Не торопитесь с выводами! - рассердился профессор. - Учтите, что
комиссия вовсе не ставит своей целью нанесение испытуемым душевных травм,
поэтому спешу уведомить вас, что предложенная вам задача вообще не имеет
решения. Так сказать, задача типа "цугцванг".
- Благодарю, профессор. Не надо меня утешать.
- Послушайте, голубчик, я, кажется, никогда не давал вам оснований
сомневаться в правдивости моих слов, - холодно заметил профессор.
- Извините, если я был груб, но моя неудача оказала на меня...
- Опять вы свое! Вы обязаны мне верить! Задача не имеет решения!
- Ну пусть так, - Авдеев пожал плечами. - Но насчет вашего утверждения,
будто вы не наносите душевной травмы...