"Дэвид Балдаччи. Абсолютная власть " - читать интересную книгу автора

Изрядную часть своей долгой жизни он провел в исправительных
заведениях обычного, а затем и усиленного режима, расположенных по
Восточному побережью. На его счету были три срока в трех различных штатах.
Годы, вычеркнутые из жизни. Важные, невозвратимые годы. Но с этим уже
ничего нельзя было поделать.
Лютер настолько отточил свои навыки, что имел все основания считать:
четвертого срока он не получит. Цена очередного прокола была непомерно
высокой: его упрячут за решетку лет на двадцать. А в его возрасте такой
срок все равно, что пожизненное заключение. Кроме того, он имел шанс быть
поджаренным на электрическом стуле: именно так в штате Вирджиния было
принято обращаться с закоренелыми преступниками. Многие жители этого
богатого историческими традициями штата были богобоязненными людьми, и
религиозный принцип "око за око" требовал максимальной меры возмездия. По
количеству отправленных на тот свет преступников Вирджинии удалось
превзойти все остальные штаты, кроме двух, и лидеры в этой области - Техас
и Флорида - разделяли нравственные принципы своего северного
единомышленника. Но не в отношении простой кражи со взломом - даже
добропорядочные вирджинцы иногда проявляли снисхождение к нарушителям
закона.
И даже под угрозой этого риска, он не мог отвести взгляд от дома,
который правильнее было бы назвать дворцом. Он неотступно думал о нем на
протяжении нескольких месяцев. Сегодня это наваждение кончится.
Миддлтон, штат Вирджиния. Сорок пять минут езды к западу от
Вашингтона, округ Колумбия. Огромные поместья, непременные "ягуары" и
лошади, стоящие столько, что на эти деньги можно было бы в течение года
прокормить жильцов городской многоэтажки. Территории, которые занимали
поместья, говорили о любви их владельцев к роскоши. Он не мог не отметить
иронический смысл фамилии очередной жертвы - Копперз. Полицейские.
Каждая подобная вылазка сопровождалась у него выбросом в кровь
огромного количества адреналина. Он ощущал себя бейсболистом, через все
поле несущимся к мячу: стадион затаил дыхание, пятьдесят тысяч пар глаз
устремлены на него, как будто весь смысл существования этих людей на
какое-то время свелся к его игровому маневру.
Лютер долго осматривал местность своими все еще острыми глазами.
Невдалеке от него мелькнул светлячок. Кроме светлячка и Лютера вокруг не
было ни души. С минуту он прислушивался к хору цикад, а затем этот звук
отошел на задний план: он был привычным для всякого, кто долгое время жил
здесь.
Он подал машину немного вперед по асфальтированной дороге и свернул на
грунтовую дорогу, ведущую в густой лес. Его седые волосы покрывала лыжная
шапочка, на жесткой коже лица лежал слой камуфляжной краски, спокойные
зеленые глаза вглядывались в темноту, массивная нижняя челюсть была похожа
на глыбу каменного угля. Он был сухощав и подтянут как прежде и походил на
разведчика-диверсанта, кем он когда-то и был. Лютер вышел из машины.
Встав за деревом, он изучал цель. Въезд в это поместье, как и во
многие другие в округе, не являющиеся фермами или конезаводами, закрывала
огромная решетка чугунных ворот, укрепленных на двух кирпичных колоннах, но
без ограды. На территорию можно было проникнуть прямо с дороги или из леса.
Лютер заходил со стороны леса.
В две минуты Лютер достиг края кукурузного поля, примыкающего к дому.