"Джеймс Грэм Боллард. Последний берег" - читать интересную книгу автора

доносилось ни малейшего дуновения ветерка и даже пыль лежала неподвижно,
Травен отсиживался в тени одного из блоков, где-нибудь в самом центре
состоящего из них лабиринта. Прислонись спиной к грубой бетонной стене, он
флегматично разглядывал проходы между строениями и открывающуюся взору
цепочку одинаковых дверей. Каждое утро Травен покидал свое убежище в
заброшенном телеметрическом бункере среди дюн и забирался в лабиринт
бетонных блоков. Первые полчаса он держался крайнего ряда, время от времени
пробуя отпереть ту или иную дверь ржавым ключом, который нашел в куче
консервных банок и прочего мусора на песчаной косе, соединяющей полигон и
взлетную полосу, затем, будто следуя заведенному распорядку, обреченно
сворачивал к центру лабиринта, иногда бросаясь бежать и резко меняя
направление, словно хотел спугнуть засевшего где-то в укрытии невидимого
врага. Очень скоро он снова понимал, что заблудился, и, несмотря на все его
старания, ноги опять приводили его в центр лабиринта.
В конце концов он прекращал тщетные попытки и садился в пыль, наблюдая,
как у основания блоков выползают из трещин тени. Так или иначе, когда солнце
оказывалось в зените, он неизменно оставался в ловушке - пережидая
термоядерный полдень на острове Эниветок.
Больше всего его занимал один вопрос: "Что за люди жили в этом бетонном
городке?"

Искусственный ландшафт

"Этот остров - состояние памяти", - заметил как-то Осборн, один из
ученых, работавших у старых причалов для подводных лодок. Травену эти слова
стали понятны лишь спустя две-три недели. Несмотря на песчаные дюны и
немногочисленные чахлые пальмы, в целом остров являл собой некий
искусственный ландшафт, творение человеческих рук, напоминающее жуткое
переплетение реликтовых автострад. Комиссия по атомной энергетике прекратила
все работы на острове сразу после моратория на ядерные испытания, но дикое
нагромождение боевой техники, бетонированных проездов, башен и блокгаузов
напрочь исключало любые попытки вернуть этот клочок суши в естественное
состояние. (А кроме того, признавал Травен, есть и более сильные,
неосознанные причины: если примитивный человек ощущал необходимость
подгонять окружающий мир под возможности своей психики, люди двадцатого века
вывернули этот процесс наизнанку; по их картезианским меркам, остров, во
всяком случае, точно существовал, что они вряд ли могли утверждать о прочих
местах на Земле.)
Однако, кроме нескольких ученых, никто так и не пожелал вернуться на
бывший полигон, и даже катер морской патрульной службы, стоявший в бухте на
якоре, убрали оттуда за три года до того, как Травен появился на острове.
Запустение, царившее там, очевидная связь острова с периодом "холодной
войны" - с периодом, который Травен окрестил "третьим предвоенным", -
действовали крайне угнетающе, это был какой-то Аушвиц душ человеческих, чьи
памятники стояли над общими могилами еще живых людей. С наступлением
разрядки в русско-американских отношениях эту кошмарную главу истории с
радостью забыли.

"Третий предвоенный"