"Георгий Балл. Вверх за тишиной (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

глубину. Ей безумно хотелось мочиться. Василий приближался. Голова перестала
болеть. Торопливо, дрожащими руками она достала помаду и без всякого зеркала
мазала губы. Она не слышала его шагов. Но знала: идет. Вася уже совсем
близко, вот-вот.
- Вася! - и тише. - Вася!
Туркина, еще раньше, чем он вошел, ослепила горечь: где-то горели леса.
В глаза наплывал едкий дым. Внятно услышал Тамарин голос:
- Васятка, у меня что-то сердце прижало - вздохнуть не могу.
Туркин испугался. Никогда она с ним так не говорила, не называла его
так. Он поставил чайник на плиту и нетерпеливо ждал, когда вскипит. Налил
заварку и кипяток в чашку, насыпал шесть ложек сахара.
- Ты вот что... Выпей... На вот, - и он поднес чашку ей ко рту.
Захлебываясь, она сделала несколько глотков, закашлялась. Струйки
крутого чая пролились по толстой шее.
- Не могу, - опять услышал он. Туркин убрал чашку. В горле у нее
пересохло. Со стола схватил бутылку водки, торопливо глотал, запрокинув
голову. Ему привычно. А чтобы покончить быстрее, несколько раз крутанул
бутылку оставалось совсем немного. Жарко. Очень жарко. Тамаре жарко. Она под
одеялом. И то, что раньше бурлило, было неподвижно. Туркин сбросил с Тамары
одеяло. Рубашки не было. Совсем голая лежала перед ним. Круглое ее лицо,
перемазанное помадой, с разводами вылившегося чая. Спокойные толстые руки.
Круглые груди, фиолетовые соски. Крутое пастбище живота внизу кончалось
вожделенным рыжим островком, и на стороны расходились кривые детские
худенькие ножки. Ляжки ее ног были измазаны говном.
Схватил кастрюлю. Налил горячей воды, потом холодной. Попробовал рукой.
Со стены сорвал полотенце. И кинулся опять к Тамаре. Сначала торопливо,
потом аккуратно стирал говно. Сполоснул полотенце, вылил воду в сортир.
Тамара лежала неподвижно, но крепко сжимала дудочку. Глаза у нее были
закрыты.
Вася без шапки выбежал на улицу. Сыпал легкий белый снежок. Привычно
бежал к себе. В квартире из нижнего ящика комода достал новую простыню. Он
все это делал, еще не понимая зачем.
Он сел на стул и стал смотреть на неподвижно лежащую Тамару. Вокруг
вертелись треугольники и круги. Туркин поднял Тамару. Посадил вместо себя на
стул. Там она сидела, так и не открывая глаз. А, вот что, догадался Туркин,
еще не проснулась. Взял мыло, мочалку и начал ее мыть. Потом вытер
полотенцем.
- Пускай спит, - говорил себе Туркин. - Море закрыто на ремонт.
И стал с ожесточением сбрасывать в угол матрасы, одеяло. На последний
матрас, почти у самого пола, постелил новую снежную простынь. Перенес туда
Тамару, стараясь не разбудить. Подбежал к клеткам, открыл их, выпустил
хомяков и тараканов. Хомяки быстро кинулись к брошенным матрасам. Прогрызали
ходы, задними ногами выбрасывали вату. Все это время Тамара неподвижно
лежала на белой простыне. Вася положил рядом с ней дудочку. Ему хотелось
спать. И хотя он ни на секунду не закрывал глаз, не заметил, как она встала.
Кивнула ему головой. Он понял, что ему тоже можно стать на простыню. Он снял
ботинки, носки, и ноги его сразу смертельно захолодели, когда он вступил на
снежную простыню. Туда же притопал ежик.
И они пошли. Впереди - Тамара с дудочкой, за ней, слегка подпрыгивая,
ежик, а сзади - Вася. Тамара шла гораздо быстрее их, а на снежной простыне