"Георгий Балл. Вверх за тишиной (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

Никакой улицы я не увидел. Среди деревьев и кустов я искал дом и не
находил. Пошел к реке, чтобы сориентироваться.
Я услышал голос.
- Товарищ агитатор! Товарищ агитатор!
Голос шел откуда-то снизу, из-под земли.
- Каценленбоген?
- Да, это я. Мы прорыли ход к воде и на улицу, к избирательному
участку. Конечно, я только помогала, а все делали Сережа с женой. Спасибо
вам за хлопоты.
- Вам обещали помочь?
- Сказали, после выборов. Но мы не верим. Нас даже из списков
вычеркнули. Но мы настояли. И нам дали проголосовать по дополнительному
списку. Товарищ агитатор, может, чаю выпьете?
Я поблагодарил. Когда оглянулся, то увидел желтые цветы акации, белого
шиповника и деревья сирени.
Время агитаторов кончилось. Приближался праздник и Международные
Спортивные Игры.

Англичанин, сними калоши

Корабль плыл вдоль Таруски среди травы, такой сочной, такой памятной
мне, как и огромные ивы с серебристыми листьями, а ива - дерево непрочное, с
ломким стволом; может, не целый ствол, а только часть упадет в реку, а над
упавшим поднимутся новые побеги, даже если погрузится в воду, то эти упрямые
побеги всей глазастостью жизни обязательно вырвутся, а течение реки будет их
шевелить, ласкать их, хотя мы в тот момент, в том состоянии всего этого не
видели. Наташка, которая в прошлой жизни была пестрой, рыже-белой коровой,
только проснулась, она поднялась с дивана, где еще спал Нил, а чрезвычайный,
обидчивый и потому нахальный гном Жорик рылся в детской коляске, куда после
многосуточной болтанки нашего корабля мы складывали порожнюю посуду, и мы
ждали прихода Мишки с Игорем, которого мы почему-то называли Годиком, они
давно должны были вернуться, мы-то ведь тут не сделаны из металла, особо
прочного, нет, конечно, и желтовато-серый, даже, может быть, сизый дымок над
одинокой трубой, который не сопротивлялся усилиям ветра, и надсадно хмельной
голос нашего пароходика - все взывало к милосердию, причем к скорейшему, и
когда, наконец, Мишка явился, согнувшись под тяжестью черной клетчатой
сумки, чтобы снять нас с мели, а за ним маячила некая фигурка лет тридцати
пяти, в сером плаще, в очках с тонкой золотой оправой, и Мишка сказал, что
это - англичанин, которого он где-то подцепил на улице, но тот все равно что
глухой, поскольку напрочь не бельмесит по-русски, никто из нас не спросил
про Игоря-Годика, а как-то мы все вместе - те, разумеется, кто не спал, - не
сговариваясь, весело заорали:
- Англичанин, сними калоши!


* * *

Лешка еще не возникал. Он пропал где-то в самой глубине корабля, в
трюме, может, в машинном отделении.