"Оноре де Бальзак. Альбер Саварюс" - читать интересную книгу автора

- Отсюда вы можете видеть окна его дома, - ответил главный викарий. -
Господин Саварон живет на улице дю Перрон, его сад примыкает к вашему.
- Он не из Конте? - спросил барон.
- На жителя Конте он совсем не похож, и трудно сказать, откуда он, -
заметила г-жа де Шавонкур.
- Но кто же он такой? - спросила баронесса, принимая руку г-на де Сула,
чтобы идти к столу. - Если он не из наших краев, то почему поселился в
Безансоне? Странно, что такая мысль пришла в голову юристу.
- Очень странно! - повторил молодой Амедей де Сула, с биографией
которого нам необходимо теперь познакомиться, чтобы понять содержание этой
повести.
Франция и Англия всегда обменивались веяниями моды; этот обмен
облегчается тем, что он ускользает от таможенных придарок. Мода, которую мы
в Париже считаем английской, в Лондоне называется французской. Оба Народа
перестают враждовать, когда дело касается модных словечек или костюмов.
Музыка God save the King , национального
английского гимна, написана композитором Люлли для хора в "Эсфири" или
"Аталии". Фижмы, привезенные в Париж одной англичанкой, были, как известно,
придуманы в Лондоне француженкой, пресловутой герцогиней Портсмутской;
сначала над ними издевались, и толпа чуть не раздавила в Тюильри Первую
англичанку, появившуюся в фижмах, но все-таки они были приняты. Эта мода
тиранила европейских женщин целых полвека. После заключения мира в 1815 году
долго смеялись над удлиненными талиями англичанок, и весь Париж ходил
смотреть Потье и Брюне в "Смешных англичанках"; но в 1816 и 1817 годах пояса
француженок, подпиравшие им грудь в 1814 году, мало-помалу спустились до
бедер. А десять лет тому назад Англия подарила нам два новых словечка.
Вместо "щеголь", "франт", "модник", сменивших "птиметр" (этимология этого
термина довольно неприлична), стали говорить "денди", затем - "лев". Однако
"львица" произошла не от "льва". Слово "львица" обязано своим появлением
известной песенке Альфреда де Мюссе: "Вы не видали в Барселоне.., мою
владычицу и львицу?". Два разных понятия слились, или, если хотите,
смешались. Когда какая-нибудь глупость забавляет Париж, который одинаково
падок как на глупости, так и на шедевры, то провинции трудно воздержаться от
того же. Поэтому, лишь только в Париже замелькали гривки, бородки и усики
"львов", их жилеты и монокли, держащиеся в глазной впадине без помощи рук,
посредством сокращения мускулов лица, тотчас же главные города нескольких
департаментов обзавелись местными "львами", которые изяществом своих штрипок
как бы протестовали против небрежной одежды сограждан.
Итак, в 1834 году в Безансоне имелся собственный "лев" в лице г-на
Амедея-Сильвена-Жака де Сула, имя которого во времена испанского владычества
писалось "Сулейас". Амедей де Сула был, возможно, единственным во всем
Безансоне дворянином испанского происхождения. Испанцы часто бывали в Конте
по различным делам, но редко кто из них там поселялся. Де Сула остались
здесь благодаря своим связям с кардиналом Гранвеллем. Молодой г-н де Сула
постоянно говорил, что уедет из Безансона, этого скучного, богомольного,
чуждого литературе города, где всему задает тон военный гарнизон (хотя
нравы, обычаи и характер безансонцев достойны описания). Намерение уехать
позволяло г-ну де Сула, как человеку, не знающему, где он будет жить завтра,
нанимать три весьма скудно обставленные комнаты в конце Новой улицы, где она
скрещивается с улицей Префектуры.