"Оноре де Бальзак. Альбер Саварюс" - читать интересную книгу автора

посматривала на него не без насмешки. Явное несоответствие между манерами
итальянки и ее званием было новой загадкой для Родольфа, заподозрившего
какую-то новую хитрость, вроде мнимой немоты Джины.
- Куда вам угодно ехать, синьора Лампорани? - спросил он.
- К Люцерну, - ответила Франческа по-французски.
"Хорошо! - подумал Родольф. - Она не удивилась, услыхав от меня свою
фамилию; хитрая, она, наверное, предвидела вопрос, заданный мною Джине".
- Что вас так восстановило против меня? - спросил он, усаживаясь рядом
с ней и пытаясь взять ее за руку, но Франческа отдернула пальцы - Вы холодны
и церемонны; я сказал бы - даже резки.
- Это правда, - ответила она, улыбаясь. - Я виновата перед вами. Это
нехорошо и слишком по-мещански. Вы, французы, сказали бы, что это -
притворство. Но лучше объясниться, чем таить друг от Друга враждебные мысли,
а ведь вы уже доказали мне свою дружбу. Возможно, я зашла с вами слишком
далеко. Должно быть, вы приняли меня за самую обыкновенную женщину...
Родольф отрицательно покачал головой.
- Да, - продолжала жена книготорговца, не обращая на это внимания. - Я
заметила это и, конечно, призадумалась. Так вот, объясню все в двух словах,
и это будет сущая правда. Знайте, Родольф: я достаточно сильна, чтобы
задушить свое чувство, если оно не будет отвечать моим понятиям и взглядам
на истинную любовь. Я могу любить так, как умеют любить лишь у нас в Италии;
но я помню о долге; никакое опьянение не заставит меня забыть о нем. После
того, как меня выдали замуж за этого бедного старика, не спросив моего
согласия, я могла бы воспользоваться свободой, которую он предоставляет мне
с таким великодушием; но после трехлетнего замужества я примирилась с
брачными узами. Итак, даже под влиянием самой пылкой страсти, даже невольно,
я не стану мечтать о свободе. Эмилио знает мой характер, знает, что мое
сердце принадлежит мне, что я вольна отдать его, кому захочу; но он знает
также, что я никому не позволю даже дотронуться до своей руки. Вот почему я
только что не дала вам этого сделать. Я хочу, чтобы меня любили, чтобы меня
терпеливо, верно, страстно ожидали; но на эту любовь я могу ответить лишь
безграничной нежностью, не переступающей разрешенные для нее пределы.
Теперь, когда вы все это поняли, - продолжала она с девически юным
движением, - я вновь стану кокетливой, веселой, шаловливой, как ребенок, не
видящей никакой опасности в фамильярности.
Это откровенное, чистосердечное признание было сделано таким тоном и
сопровождалось таким взглядом, что нельзя было не поверить в его полную
искренность.
- Княгиня Колонна не могла бы изъясняться лучше, - сказал Родольф,
улыбаясь.
- Вы упрекаете меня за низкое происхождение? - высокомерно спросила
она. - Разве для вашей любви нужен герб? В Милане над простыми лавками
начертаны прекраснейшие имена: Сфорца, Канона, Висконти, Тривульцио, Урсини;
есть Аркинто-аптекари; но поверьте, что хоть я только лавочница, но способна
на такие же чувства, как и герцогиня.
- Упрекать? Нет, сударыня, я хотел только похвалить вас.
- Путем сравнения? - спросила она лукаво.
- Не мучьте меня, - продолжал он. - Хоть мои слова и плохо выражают
чувства, но знайте, что моя любовь беззаветна, полна безграничной покорности
и благоговения.