"Оноре де Бальзак. Альбер Саварюс" - читать интересную книгу автора

будет меня бранить.
- Будь покойна, - ответил г-н де Ватвиль, не меньше дочери страдавший
от тирании грозной представительницы рода де Рюптов.
Таким образом, Розали получила уверенность, что вскоре построят удобный
наблюдательный пункт, откуда можно будет заглядывать в кабинет адвоката.
Случается, что девушки пускаются на подобные чудеса дипломатии ради мужчин,
которые большей частью, как Альбер Саварон, даже не подозревают об этом!
Наступило столь нетерпеливо ожидаемое воскресенье, и Розали оделась так
тщательно, что вызвала улыбку у Мариэтты, горничной де Ватвилей.
- Я впервые вижу, что мадемуазель так заботится о своей внешности, -
сказала она.
- Однако мне кажется, - возразила Розали, бросив на Мариэтту взгляд, от
которого щеки горничной залились краской, - что бывают дни, когда и вы сами
стараетесь выглядеть лучше обычного!
Когда Розали сходила с крыльца, пересекала двор, выходила за калитку,
шла по улице, ее сердце билось усиленно, словно предчувствуя важное событие.
Она еще никогда этого не испытывала; ей казалось, что мать узнает о ее
намерениях, точно они были написаны на лбу, и запретит идти на исповедь;
кровь прилила к ее ногам, она шла словно по раскаленным угольям. Розали
должна была исповедоваться в четверть девятого, но для того, чтобы дольше
побыть возле Альбера, она сказала матери, будто бы исповедь назначена в
восемь. Придя в церковь до начала обедни, Розали после краткой молитвы пошла
посмотреть, в исповедальне ли аббат Жиру; на самом деле она хотела лишний
раз пройтись по церкви, чтобы найти подходящее место, с которого она увидела
бы Альбера в тот самый момент, когда тот войдет.
Нужно было быть большим уродом, чтобы не понравиться девице де Ватвиль,
если принять во внимание, в какое настроение ее привело любопытство. Альбер
Саварон, и без того видный собой, произвел на Розали тем более сильное
впечатление, что в его манере держаться, в походке, в наружности, во всем,
даже в одежде, было что-то таинственное. Он вошел. Церковь, до тех пор
темноватая, вдруг показалась Розали ярко освещенной. Девушку восхитила
медленная, почти торжественная походка этого человека, как будто несущего на
плечах целый мир, человека, движения и взгляды которого одинаково выражали
одну и ту же мысль, стремящуюся не то к разрушению, не то к владычеству.
Розали поняла весь глубокий смысл слов главного викария. Да, в этих
желтовато-карих глазах с золотыми искорками таилось пламя, выдававшее себя
внезапными вспышками. Неосторожно, дав заметить это даже Мариэтте, Розали
встала на пути адвоката так, чтобы обменяться с ним взглядами. Его взор,
которого она искала, потряс ее; кровь в ее жилах заволновалась и закипела,
словно став вдвое горячее. Лишь только Альбер сел, мадемуазель де Ватвиль
переменила место с таким расчетом, чтобы как можно лучше его видеть, пока ее
не позовет аббат Жиру. Через некоторое время Мариэтта заметила: "А вот и
господин аббат". Розали показалось, что промелькнуло лишь несколько
мгновений. Когда она вышла из исповедальни, обедня окончилась, Альбера уже
не было в церкви.
"Главный викарий прав, - подумала Розали, - он страдает! Почему этот
орел - ведь у него орлиные глаза! - прилетел к нам в Безансон? О, я хочу это
узнать! Но как?"
Охваченная пылом нового желания, Розали прикинулась простушкой, чтобы
обмануть мать. Она с наивным видом сидела за вышиванием и удивительно точно