"Оноре де Бальзак. Воспоминания двух юных жен" - читать интересную книгу автора

комнатки, которую я только что упомянула: они занимают крыло, смотрящее на
собор Инвалидов. От бульвара Инвалидов дом отделен только стеной, увитой
плющом, да рядом великолепных деревьев, смыкающихся кронами с вязами,
окаймляющими боковую аллею бульвара. Если бы не голубой с золотом купол и не
серая громада собора, можно было бы подумать, что кругом лес. Судя по виду
этих трех комнат и по их расположению, прежде здесь были парадные покои
герцогинь де Шолье. Покои герцогов находились, должно быть, в
противоположном крыле; два крыла благопристойно разделены просторными
сумрачными и гулкими залами центральной части здания, такими же запустелыми,
как в пору моего детства. Видя мое удивление, Филипп, приведший меня сюда,
заговорил доверительным тоном. В этом дипломатическом доме, дорогая, слуги
не отличаются словоохотливостью и хранят загадочный вид. Филипп поведал мне,
что вот-вот выйдет закон[12], по которому эмигрантам возместят стоимость их
имущества. Отец мой откладывает ремонтные работы до этого времени.
Королевский архитектор сказал, что работы обойдутся в триста тысяч ливров.
Услышав эту цифру, я в слезах упала на софу. Как! Вместо того чтобы дать эти
деньги мне в приданое, отец хотел на всю жизнь заточить меня в монастырь?
Вот что суждено было мне узнать на пороге отчего дома. Ах, Рене, мне так
хотелось положить голову к тебе на плечо, так хотелось перенестись во
времена, когда бабушка одушевляла эти комнаты своим присутствием. Она,
живущая только в моем сердце, и ты, живущая в Мокомбе в двухстах лье от
меня, - вот единственные существа, которые меня любят или любили. Эта
чудесная старая дама с такими молодыми глазами любила просыпаться от звука
моего голоса. Как прекрасно мы понимали друг друга! Нахлынувшие воспоминания
резко изменили мое настроение. Я увидела нечто священное в том, что еще
секунду назад казалось мне кощунством. Легкий аромат старинной пудры для
волос, витавший в комнате, показался мне сладостным, я восхитилась тем, что
буду спать под пологом, из желтой в белой цветочек камки, на кровати,
которая, верно, еще помнит взгляд бабушки и ее дыхание и над которой, может
статься, парит ее дух. Я приказала Филиппу привести все в порядок и сделать
мои покои пригодными для жилья. Я сама показала ему что куда поставить.
Вступая во владение, я устроила смотр всей мебели и утвари и растолковала
Филиппу, как обновить эти дорогие мне старинные вещи. Спальня утратила свою
первозданную белизну, золото игривых арабесок также местами потускнело от
времени, от чего, впрочем, стало еще лучше сочетаться с блеклыми красками
старинного ковра - его вместе со своим портретом подарил бабушке Людовик XV.
Стенные часы - подарок маршала Саксонского[13]. Фарфоровые статуэтки на
камине - память о маршале де Ришелье[14]. С портрета в овальной раме
двадцатипятилетняя бабушка смотрит на короля, чье изображение висит
напротив. Портрета князя здесь нет. Мне нравится это откровенное,
неприкрытое забвение, которое одним штрихом рисует чудесный нрав бабушки.
Когда бабушка сильно захворала, духовник уговаривал ее допустить к себе
мужа, ожидавшего в гостиной. "Только вместе с доктором и лекарствами"[15], -
отвечала она. Кровать с балдахином и мягкими спинками; полог ниспадает
широкими складками; мебель из позолоченного дерева, обитая желтой в белый
цветочек камкой. Занавески на окнах из такой же камки с подбоем из белого
шелка, похожего на муар. Не знаю, кто автор росписей над дверями; изображены
на них восход солнца и лунная ночь. Весьма замечателен камин. По нему видно,
что в прошлом столетии люди любили посидеть у огня. Камин был центром
гостиной; мой камелек - просто прелесть: медный позолоченный очаг дивного