"Герман Банг. У дороги (1886) " - читать интересную книгу авторакраснела. Подруги вечно поддразнивали ее господином Баем...
- Наверное, идет играть в кегли, - говорила фру Леви. По воскресеньям они ходили в церковь слушать обедню. Все были разодеты по-праздничному и пели так, что отдавалось под сводами, а в большие окна на хорах глядело солнце... Сидеть в церкви рядом с Торой Берг было сущим наказанием. Во время проповеди она то и дело шептала: "Гляди в оба, старушка", - и щипала Тинку за руку... Тора Берг вообще была отчаянная сумасбродка. По вечерам в Тинкино окно сыпались камешки и пыль. И вся улица звенела от смеха и гомона. - Это Тора возвращается с вечеринки, - говорила Тинка. - Она была у дочери бургомистра. По дороге домой Тора неслась по улице как угорелая, а за ней целая ватага молодых людей. Весь город был свидетелем того, как Тора Берг возвращается с вечеринки. Катинка любила Тору Берг больше всех подруг. Она восхищалась ею и, когда они бывали вместе, не сводила с нее глаз. Дома она повторяла по двадцать раз на дню: - А Тора сказала... По сути дела, она с ним была очень мало знакома. Но вечерами на прогулке или в павильоне на абонементных концертах - раз в две недели по понедельникам там играл военный оркестр - они разговаривали друг с другом. При встречах с ним Тинка вспыхивала до корней волос. В павильоне она и познакомилась с Баем... В первый лее вечер он больше И когда катались на коньках - он всегда приглашал ее кататься с ним в паре. Они летели по льду, как на крыльях, ей казалось, будто он несет ее на руках... Бывал он и у них в доме. Все подруги ее поддразнивали, и, если затевали игру в чепуху, во мнения или в "задумай-кого-нибудъ", ей всегда намекали на Бая. И все смеялись. И дома мать только и говорила что о нем. Потом состоялась помолвка, и теперь куда бы она ни пошла - по воскресеньям в церковь, а зимой в театр, когда приезжали актеры, словом, повсюду - у нее бывал провожатый... Потом Бай получил место, и началось хлопотливое время: готовили приданое и прочее обзаведение... Подруги помогали Катинке метить белье и вообще делать все, что требует обычай... Стояло лето, подружки стайкой сидели в беседке. Постукивала швейная машина, кто подрубал швы, кто закреплял узелки. Подружки поддразнивали Тинку и смеялись, а потом вдруг вскакивали, выбегали в сад и носились по лужайке со смехом и шутками, словно табун жеребят... Самой тихой среди них была Тинка. Подружки перешептывались в укромных уголках, и в доме Леви, где вышивался коврик, на котором Тинка должна была стоять у алтаря, и репетировали псалмы, которые предстояло петь хором... И вот настал день венчания - в разубранной церкви яблоку негде было упасть. Наверху у органа стояли все подружки. Тинка кивала, благодарила и плакала. Плакала в три ручья. А потом они приехали сюда, в это тихое захолустье. |
|
|