"Виктор Иванович Баныкин. Рассказы о Чапаеве " - читать интересную книгу автора

зашумела плащом и сердито на ломаном русском языке проговорила:
- Я есть чехословацкий полковник. Я направляюсь со своим полком в
Николаевск.
Не растерявшись, Соболев тут же встал во фронт и, козырнув, чётко
доложил:
- Господин полковник, разрешите немедленно сообщить о прибытии
союзников своему полковнику, командиру добровольческого белого отряда?
Чехословацкий полковник более мягко и вежливо ответил:
- Пожалуйста.
Соболев послал Дёмина в штаб и принялся весело и бойко рассказывать
полковнику о мнимых победах добровольческого отряда, одержанных этим
вечером над Чапаевым.
А в это самое время Дёмин уже докладывал начбригу о противнике.
- Верно ли ты говоришь? Уж не приснилось ли вам с Соболевым всё
это? - недоверчиво спросил Чапаев командира роты.
- Всё верно говорю, Василий Иваныч!.. Посмотри вон на дорогу. Огоньки
видишь?
Чапаев взглянул по направлению поднятой руки Дёмина. По дороге,
далеко убегая вдаль, раскалёнными угольками горели сотни папирос.
Начбриг стал отдавать приказания. Сразу всколыхнулся весь лагерь.
Через четверть часа на колонну противника были наведены орудия.
Рассыпавшись цепью, два батальона незаметно подкрались к подводам.
Ничего не подозревавший, повеселевший полковник угощал Соболева
папироской, когда внезапно гулко ахнул артиллерийский выстрел, и тут же
послышалась короткая ружейная стрельба...
От уничтоженного неприятельского полка к бригаде перешло много
оружия, боеприпасов, обмундирования.
На рассвете тронулись дальше.
Чехословацкие части, занимавшие Николаевск, в панике бежали из
города, едва только чапаевские полки приблизились к окраине.
Встречаемая ликующим народом, бригада Чапаева вступила в Николаевск.
Днём в городе состоялся многолюдный митинг. По предложению Чапаева
Николаевск был переименован в Пугачёв.


"Я - ЧАПАЕВ"

Под окном стояла желтеющая рябина. Пронизывающий ветер срывал с неё
мокрые, блестящие листья и уносил их куда-то в серую, туманную даль
наступающего вечера. Один листик, охваченный багрянцем, ветер наклеил на
оконное стекло.
Василий Иванович часто смотрел на улицу и хмурился, досадуя на
погоду. Уже третий день не переставая моросил надоевший всем дождь.
Отодвинув от себя миску с крупной горячей картошкой, Чапаев опёрся
локтями о стол, зажал между ладонями голову.
Через некоторое время, вскинув глаза на лежавшего на печи ординарца
Исаева, он спросил:
- Чего не слезаешь? Остынет картошка, и вкуса того не будет.
- А сам почему не ешь, Василий Иваныч? - вопросом ответил тот,
уткнувшись в подушку.