"Виктор Иванович Баныкин. Рассказы о Чапаеве " - читать интересную книгу автора

остановил их:
- Подождите, вместе поедем.
- Василь Иваныч, обождать бы тебе надо, - с грубоватой ласковостью
сказал Соболев. - Отдохни немного, не езди. Подживёт рука...
- Будет тебе! Маленький, что ли, я? - оборвал его Чапаев и первым
направился к выходу.
Петька помог ему сесть в седло, и они вчетвером поехали на линию
фронта.


* * *

Жара и тряска утомили Чапаева. К вечеру у него открылась рана, и ему
пришлось вернуться в село.
- Я вас предупреждал: два-три дня вам нужен полный покой, - монотонно
и скрипуче тянул полковой врач, высокий старик, перевязывая Чапаеву
руку. - Покой... Ещё бинта. Так, так... Малейшее расстройство,
переутомление могут вызвать обострение. Ну, вот и всё. Сейчас же ложитесь
в постель.
Сестра стала складывать в саквояж бинты, флакон с йодом, а врач пошёл
мыть руки. Исаев поливал из ковша тёплой, пахнущей тиной водой на длинные
костлявые пальцы врача и слушал его наставления:
- К больному никого не пускать. Не разговаривать с ним. Это ему
ве-есьма вредно.
Проводив врача, Петька вошёл в горницу.
Завидев ординарца, Чапаев гневно закричал:
- Чёрт знает что! Ночью наступление, а тут... - И отвернулся к стене,
рывком натянув на голову простыню.
- Поесть, Василий Иваныч, не хочешь? С утра ведь не ел.
Чапаев не ответил. Исаев вздохнул, захлопнул створки окна и вышел на
крыльцо.
Подкрадывались сумерки: блаженно прохладные, освежающие,
прозрачно-лазоревые. Во дворе тонкими певучими струйками звенело о днище
подойника парное молоко.
И так вдруг стало отрадно на душе, что на миг-другой показалось: вся
эта кровавая, кошмарная междоусобица, охватившая мир, - лишь тяжёлый
дурной сон...
Слипались глаза.
"Я чуток посижу. Только посижу", - сказал себе Петька и мешковато
опустился на ступеньку, такую домашнюю, такую привычную с детства.
Было совсем темно, когда через открытую дверь горницы послышался
голос Чапаева:
- Петька!.. Ну где ты там, Петька!
Исаев очнулся и, хватаясь рукой за косяк, нетвёрдо шагнул в сени.
- Огонь бы засветил, что ли... Скука смертная, - говорил Василий
Иванович, ворочаясь на кровати.
Нашарив в кармане спички, Исаев зажёг сальную свечу. Поставив её на
стол, у изголовья больного, уселся на седло возле кровати.
Чапаев смотрел на узорный самодельный коврик на стене, Петька - на
вздрагивающий подслеповато язычок свечи, и оба молчали.