"Валерий Барабашов. Жаркие перегоны " - читать интересную книгу автора

бегу руки. Через мгновение парень поймал девушку, обнял, стал на виду у
всего поезда целовать ее, а она отбивалась, но не так чтобы и очень... Потом
они стояли рядом, обнявшись, провожая взглядами поезд, и лица их были
счастливы.
"Вот так же Славка обнимает теперь Истомину", - с тоской подумала
Людмила, нисколько не удивляясь себе, что бывшую подругу не хочется
вспоминать по имени. Это когда дружили, с губ не сходило: Валечка, Валюша...
Да и она тоже: Люсенька, Люсенька... Казалось, преданней нет на земле
человека. А получилось что?.. Три года она Славку своего с флота ждала,
пожениться собирались. Какие он письма писал! И "милая", и "родная", и
"лапушка"... Приехал домой - красавец парень: плечи широченные, черные усики
над губой, загорелый, сильный... Она, дура, давай его с Валькой знакомить, в
гости обоих позвала - подруга все-таки! Мама тогда расстаралась - какой ужин
закатила! Эх, знать бы, где упадешь!.. Да она бы Истомину близко к дому не
подпустила!.. Та, как только Славку увидела, сразу на ухо ей: "Ой,
Люсенька-а... Да где ж ты такого красавчика взяла?" И весь вечер,
бесстыдница, прохиндейка несчастная, глазки ему строила, вздыхала да песенки
под Людмилину гитару пела: "...незамужние ткачихи составляют большинство..."
А Славка и поймался. Конечно, Истомина девка что надо: рост, фигура,
мордашка славная... Да чего там славная, господи! Умоется, краска сойдет -
смотреть не на что... А Славка как сдурел. Придет к ней, к Людмиле, на
свидание и молчит, молчит... Один раз Валей ее назвал. Спохватился, правда,
говорит: мол, как она, Истомина, дескать, жива-здорова? Давно что-то не
видел ее. Врал, конечно. Людмила потом узнала, что встречались они
потихоньку, прятались от всех. Славка в конце концов признался: люблю,
говорит, Валентину, ты уж прости меня, Люда. И плакала, и просила его... Да
где там - как в стенку билась. Потом в машине уже Славку с Истоминой
увидела - с воздушными шарами машина, с куклой на капоте.
Людмила проглотила набежавшие слезы, кулаком растерла их по щеке.
Славка с Истоминой поженились, а ей хоть из дома беги. На работу
придешь, там только и разговоров: "Да ты что смотрела, дуреха? Взяла бы его
хорошенько в оборот. Обещал жениться - женись!", "Наоборот, радоваться
надо - не любил, значит. А то бы дитё прижили, нянькайся потом. А он бы все
равно к Вальке этой подался".
"Не любил"... А письма какие писал?! "Милая" через каждое слово. Да он
просто безвольный, Славка-то. Валька же из него веревки вить будет!..
Ну, думай не думай, а оставаться Людмиле в своем городишке нельзя было.
Встречались ведь на улице чуть не каждый день. Как такое вынести?
Мама посоветовала: в проводники подавайся, раз так. Глядишь, забудется.
И поехала Людмила в Москву - благо всего-то час от их городка на
электричке - в резерв проводников устроилась. Повезло ей: предложили
"Россию". А тут - милое дело работать: как рейс - так две недели в дороге.
Третий раз сейчас едет...
Так-то оно так, да вот не забывается что-то. Ну, ладно, подлая
Истомина, ясно это. А Славка ведь тоже хорош. Не мог разве он по-порядочному
поступить? Сказал бы ей, Вальке-то, мол, не надейся, Люда ждала меня, я
обещал. А он... Да все они!..
Людмила решительно и шумно шмыгнула носом, насухо вытерла глаза.
Лес за окном снова приблизился, зелено рябил от скорости, и смотреть на
него расхотелось.