"Наталья Баранова. Оборотень" - читать интересную книгу автора

изображением дракона на левом плече. Но она была не одна, за нею следом
ворвалась стайка девушек, с руками, занятыми свертками тканей, ларцами с
принадлежностями для шитья. И в комнате вмиг стало тесно.
- Пошевеливайтесь, леди, - проговорила Хариэла, помогая мне
освобождаться от мужского наряда. - У нас не так и много времени. Госпожа
желает видеть тебя не позднее полудня.
Я смотрела, ничего не понимая в происходящем. Девушки выдернули меня из
рубахи и брюк, поставили как истуканчика на невысокий табурет и захлопотали
вокруг, как суетливые, взбалмошные птицы, щебеча пронзительно и звонко. На
мои плечи падали тяжелый атлас и парча, тонкий тюль и органза, ткани
расшитые блестками, похожие на оперение колибри и ткани матовые и
сдержанные, веселые и чопорные. А Хариэла лишь качала головою.
- Все не так, - заметила она.
- Почему же? - возразила я, - по-моему, все просто чудесно!
- Ах, Хильда, - проговорила она, - эти ткани хороши, чудо как хороши,
но они как рама, что отвлекает взгляд от картины, а другие слишком строги.
Нет, не то! У госпожи очень внимательный взгляд, при ней нельзя выглядеть
кое - как. Она обязательно это отметит. А при дворе полно зубоскалов,
которые из малейшего ее замечания сплетут куплет. Ника! - крикнула она
молоденькой симпатичной нимфе, чье лицо оказалось мне смутно знакомо, - лети
в мои покои, неси черный ларец! Ох, и берегла я этот подарок, но тебе,
дорогая, он сейчас нужен более чем мне.
Ника выбежала в коридор, а я смотрел на Хариэлу, так ничего и не поняв.
- Скажи, - попросила я, - что за переполох? Что за госпожа такая
загадочная? Зачем вся эта суета?
- Тебя желает увидеть Леди Ингрид, - с вздохом заметила Хариэла. -
Любимая наложница покойного Адмирала, матушка мессира Аниду. Не успела ты
попасть на корабль, как все только о тебе и говорят. Это надо же! А теперь
просто необходимо подтвердить твое реноме, дорогая. Твоему очарованию
поддалась даже такая глыба, как мой братец. И даром тебе это не сойдет!
На щеках Хариэлы возникли миленькие ямочки, а глаза блеснули, как у
веселого проказливого чертенка. Она смотрела на меня снизу вверх - этакий
шаловливый котенок, играющий с бабушкиным клубком.
- Ну, ничего, - заметила она. - Надеюсь, все пройдет гладко.
В дверь ворвалась запыхавшаяся служанка, неся в руках черный ларец,
сплошь украшенный резьбой и позолотой. Хариэла вздохнув, откинула крышку.
Ткань, как ткань, и вроде, ничего особенного. Но когда Хариэла сама, очень
осторожно вынула сверток и накинула на мои плечи, я поразилась.
Ткань была практически невесома и неощутима, как собственная кожа. Но
это было не главным ее достоинством. Цвета самого синего неба, самой синей
пучины, она излучала собственное сияние. А Хариэла умело драпировала мою
фигуру, закладывая красивые складки, собирая материю в узлы, похожие на
цветы. Ткань послушно принимала заданную форму и сохраняла ее без стежков и
сколок.
- По-моему, это неплохо, - заметила она, отойдя и разглядывая меня, как
картину, нарисованную ее руками. - Дайте зеркало!
Я смотрела в отражение и не знала, верить ли глазам. Из зазеркалья на
меня смотрела Афродита. Океан окутывал ее тело пенною кисеей. Ткань спадала
с левого плеча искристым рукавом, обтекала грудь, едва прикрывая бутоны
сосков, падала по телу вниз тяжелым водопадом, на уровне чуть ниже щиколоток