"Ольга Баранова. Соблазнение монаха" - читать интересную книгу автора

Он был уже стар. Пятьдесят восемь лет - не шутка. Против
девятнадцати. Но, если встречаются два человека, они равны, независимо от
возраста и положения, если, конечно, хотят этого равенства. А Сарина в
свои девятнадцать лет забивала монаха глупыми вопросами, на которые он
давно нашел ответ - так давно, что забыл, какой ответ должен быть. Сарина
же, наоборот, искала. Поэтому ему хотелось, чтоб она ушла. Страсть к
познанию не всегда полезна, особенно, если дело касается мужчины и
женщины.
Но Сарине было наплевать на эти условности. Она впервые почувствовала
себя свободной. Никто не стоял над душой, не выклянчивал любви (а Сарина
считала, что папа выклянчивает любовь - она его и так любит, что еще?).
Никто не прогонял ее и не звал остаться. Конечно, она бы предпочла, чтобы
монах звал ее - все мы хотим обожания; чтобы нас закидывали цветами,
лепетали нежные речи, а когда приходит обожание, становится так скучно,
что не знаешь, куда бежать.
"Почему мне скучно?" - мучила Сарина монаха. "Мне все противны - весь
мир. Почему так? Я ни с кем не могу ужиться." "А себя ты любишь?" -
спрашивал монах. Он не спрашивал, но она представляла, как он спросит, и
что она ему ответит - громадная умственная работа происходила в ней. Даже
укрывшись тонким ковром, она продолжала думать о нем - о его мыслях,
ответах ей, о своих мечтах - все ее мечты сводились к одной - она не
хотела быть, как все. Трудное осознание себя в мире и слитности с миром не
пришло еще к ней, а монах не понимал, как может быть иначе ведь он - часть
Сарины, и она - часть него. Любовь - только стремление к цели, а не сама
цель. Сама цель - мир.
Людей она услала домой. Садай, Клара... Как давно это было!
День назад! Вчера!
Сарина явилась, распустив волосы и накинув на плечи и тонкую спину
мощный вязаный платок - не стоило шутить с природой. Одетая женщина
интересней раздетой, а одетая до пят - интересней вдвойне. Так считают и
мужчины, и женщины. Ах, как здорово ходить в длинном платье! Оно льется за
тобой, как хвост, и складки прыгают на ветру, и ты - такая стройненькая,
просто прелесть!
Саринино платье касалось каблучков - сзади, и ажурных брошек на
туфельках - спереди. Платок на плечах тоже был ажурный. Все - темного
цвета. Сарина не любила яркого. Как ночь любит свои краски, так Сарина,
оглядев себя в зеркале, находила, что ей лучше светло-серый или бордо. Гри
де перл - говорили древние - жемчужный. Но жемчужного не было у нее.
Коричневый, в лучшем случае - серый. Зато волосы - прекрасны. Спускаются
по плечам и абсолютно прямые. Так льется река из серебра коричневого цвета
- тяжелые и теплые.
Сарина смотрела на Томаса, и ему казалось, что ночь смотрит на него.
Но, как ни великолепен котенок, прыгающий у вас на ковре и смотрящий на
вас огромными зелеными глазами, - это котенок. Когда Сарина наклоняла
голову и смотрела на Томаса (как всегда, отстаивая очередную свою теорию -
например, что власть может быть обильной, но не очень), он подходил, и она
выпрямляла шею, смотря прямо вглубь него - она действительно смотрела
вглубь него, как мы смотрим в космос, а не на себя или - от себя. И Томас
чувствовал, что она проникает вглубь него, но не до самой глубины. Что мы
видим, глядя на небо? Темноту и звездочки в ней. Что видела Сарина в