"Элейн Барбьери. Полночный злодей " - читать интересную книгу автора

способностям Уитни-морехода его корабль стал подлинным бедствием для
испанцев, на которых он обрушивался будто с неба, а сам Роган приобрел два
прозвища. Одни его называли, как и корабль, Рептором, а франкоязычные жители
залива - Рапасом.
Эти прозвища не нравились ему, но они давали Рогану возможность
скрывать настоящее имя от недоброжелателей. Члены его команды были абсолютно
преданы ему, не раз доказав, что будут хранить этот секрет, даже если ценой
молчания станет их жизнь.
К тому же Рогану было на руку, что имя Рапас создает вокруг него ореол
таинственности в среде креолов, подверженных всяким суевериям. Это
гарантировало Рогану уважение, на которое иначе он вряд ли смог бы
рассчитывать, когда в первый раз дерзко пришвартовался в порту Гранде-Терре
и ступил на берег, являвшийся твердыней каперских владений Лафитта.
С тех пор он близко узнал этого на удивление молодого образованного
француза и сам удостоверился в том, что Лафитт не имеет никакого отношения к
участившимся нападениям на американские суда.
Роган отчетливо помнил, как в Гранде-Терре он впервые лицом к лицу
столкнулся с Винсентом Гамби. Застыв на месте недалеко от этого юркого, с
дьявольской внешностью типа, он вскоре понял, что Гамби его не узнал. В этот
миг Рогану по-настоящему открылись возможности его положения инкогнито.
Стремясь к тому, чтобы все причастные к гибели "Вентуре" и других
американских судов сполна заплатили за свои преступления, он решил занять
выжидательную позицию, необходимую для тщательной проработки всех деталей
операции.
Заходящее солнце отбрасывало на берег длинные тени, когда Роган и его
товарищи, спрятав лодку в камышах, ступили наконец на землю.
Через несколько минут, пробираясь сквозь густую траву, в полном
молчании они шагали к городу.
Мрачная улыбка застыла на лице Рогана - он думал, что ожиданию близится
конец...
Двигаясь по выложенной булыжниками дорожке сада, Габриэль поминутно
хлопала и размахивала руками, пытаясь отбиться от тучи свирепых москитов,
окруживших ее со всех сторон. Пинии, кипарисы и пробковый дуб, отличавшие
новоорлеанский ландшафт, в этом саду были не столь заметны. Здесь
преобладали магнолии. Эти прекрасные деревья обрамляли дорожки, их огромные
роскошные цветы распространяли одуряющий аромат и привлекали разнообразных
насекомых.
Вечер выдался трудным. Изгнанная днем из класса, после молитвы она
вознамерилась вернуться обратно и вести себя паинькой: не болтать и не
сводить глаз с сестры Джулианы. Однако монахиня решила проверить ее домашнее
задание по литературе, и все благие намерения Габриэль пропали даром. Теперь
избежать наказания было невозможно. Сразу после вечерней трапезы ее
отправили в дальний конец сада, где содержался садовый инвентарь.
Вопреки установившемуся мнению, Габриэль с уважением относилась к своим
преподавательницам - монахиням. Она ценила бескорыстных, полностью
отдававших себя делу тружениц, изо дня в день несущих знания и просветляющих
юные души. Просто ее угнетало столь длительное пребывание в монастыре. Она
скучала по отцу, недоставало той особой домашней атмосферы, в которой прошло
ее детство. Она знала, что отец тоже по ней скучает и ни за что не отдал бы
ее в монастырскую школу, не относись он с таким презрением к невежественным