"Александр Барков, Геннадий Цыферов. А будет ли удача? " - читать интересную книгу автора

- Он хочет отблагодарить вас! - говорит толмач. - Но он беден.
Благородное сердце - вот единственное, что он может предложить вам. Если
вы согласны, он будет служить вам до конца дней ваших.
Под белым тюрбаном вспыхивают хитрые угольки глаз. Что скажет
русский?
Гмелин молчит. "...Сей тюрбан хочет служить мне до конца дней
моих?! - думает он. - Забавно. Ведь он так худ, что может не протянуть и
недели... Сегодня нам повезло. Мы открыли нефть - земное черное масло. Так
пусть и ему тоже будет сегодня удача".
- Пусть... - говорит Гмелин.
Человек в тюрбане еще не знает, что это за слово, но он понял улыбку
Гмелина.
"Пусть" - у русских великое слово.
"Пусть" - значит: все можно, все дозволено.
Но все ли?! Бедный перс, ты действительно умрешь через две недели и
никогда не узнаешь другого значения сего слова.
- Пусть! - так скажет Гмелин спустя некоторое время своим
спутникам. - Пусть персы преследуют нас. Наперекор ханской воле мы
исследуем Баку и Апшеронские нефтяные колодцы.
А позднее запишет в дневнике следующее:
"Первого августа пошел я опять к хану. Он уже проведал, что я к
нефтяным колодцам ездил, и стал со мной об оных говорить, спрашивая,
дозволено ли в России чужестранцу осматривать такие вещи. На такой
несмышленый вопрос ответствовал я, как надлежало. Однако все мои ответы у
сего владельца не только не имели ни малейшего действия, но все им,
напротив, сказанные речи довольно доказывали, что он меня почитает за
шпиона. Далее он изволил спросить, нет ли у меня часов, парчей, а также
чего-нибудь хорошего из европейских вещей".
Помнится, тогда путешественник чуть не рассмеялся. Хан напомнил ему
старого купца-безумца: сидит на мешке с сокровищами, даже не подозревая об
этом. Вначале Гмелин так и хотел записать в дневнике, но, зная особенности
своего начальства, написал по-прежнему строго и сухо, словно рапортовал в
Академии: "Кавказские горы как неисчерпаемое горючего вещества хранилище
составляют, так и родят в своем недре ужасное множество металлов и везде
во всю длину при подошве оных оказываются или теплицы или разной доброты
нефтяные колодцы или серные и купоросные руды. Наконец, по причине
внутреннего огня очень приметно кипящие, а иногда и сильно воду
выбрасывающие озера. Сие каждый рачительный путешественник ежедневно
приметить может: и так о истине сего нимало сомневаться нельзя". И
заканчивает далее словами: "А между тем определил я себя на то, чтобы
сносить огорчения, дабы только достигнуть мог до главных намерений своего
путешествия".
Наутро караван трогается в путь. Черной змейкой ползет он по узкой
горной дороге.
Сверху видно, как змейка с трудом поднимается вверх. Но вот змейка
порвалась: половина ее перевалила через перевал, а вторая отдыхает.
Наконец, половинки вновь соединяются, змейка ползет дальше.
Трудно приходится маленькой, затерянной в горах экспедиции. О ней
давно все забыли - и те, кто ее послал из Петербурга, и те, кто потом в
Астрахани обещал ей свою помощь.