"Александр Барков, Геннадий Цыферов. А будет ли удача? " - читать интересную книгу автора

Слыхал?
- Ну и што?
- Коль у тебя лихоманка какая случится, лечить станут... Понятие
иметь надо!
- Одно и есть, что хина, - не унимается Матвей. - А цветья зачем
берем?
- Цветья? - размышляет Ряднов. - Зачем, в самом деле, их благородие
всякие цветочки, словно девка, подбирает? - И тут смекает: - Цветья тоже,
значит, от хворобы!
- Дядя Ваня! - вступает в разговор Федька. - А я надысь ввечеру
персианского черта видел. Величеством больше льва. Шерсть коротка. Глаза -
уголья. Голос велик и страшен. А сам хвостатый и весь, весь в пятнах.
- Дурак ты, Федька, - спокойно отвечает Ряднов. - То большая
персианская кошка. Пардус - по-ихнему.
- Чудно как-то... - тянет Федька. - Кошка, а зовут - пардус.
- Ну как есть дурак, - вздыхает Ряднов. - Для них, поди, тоже чудно,
что вот тебя Федором величают.
- И ничего чудного тут нет, - серчает Федька. - А их дербентского
хана, слышь, тоже так кличут: Фет Али Федор...
- Ух, - утирает глаза киснущий от смеха Ряднов. - Ну и скоморох же
ты, Федька. А теперь скажи мне: если дербентский хан твой тезка, почему он
лошадей тебе пожалел?
Федька разевает рот, чтобы все объяснить. Не он, мол, виноват, а их
благородие: не захотел резать ханскую щеку, вот хан и не дал лошадей. Но
казачок тут же спохватывается: как бы опять не попасть впросак. Чуть что,
казаки над ним до упаду хохочут. А как смеялись они в караван-сарае!
Федьке до сих пор вспомнить тошно.
Спустились они тогда с горы Биш-Бармак и решили в том сарае ночевать.
Казачок притомился за день и сразу уснул. Спит спокойно, ничего не чует. А
гнусу всякого в том караване - хоть метлой мети, хоть лопатой греби.
Наутро глаза и нос у Федьки распухли. Казаки хохочут:
- Смотри, нос-то у тебя - слива переспелая.
- Федька! - зовет Ряднов. - Снеси письмо хану. Да поживей
ворачивайся...
По жарким, пестрым улицам Баку плетется маленький казачок. Вопиют
муэдзины, созывая верующих. Стонут нищие. Ругаются, стараясь перекричать
друг друга, нарядные персы, возвращаясь с базара.
И сквозь этот невообразимый шум, гвалт, крики идет маленький казачок.
- Ибн алла, - каркает кто-то над самым ухом.
- Ибн алла, - гневно сверкнув глазами, проносится быстрый всадник,
едва не задев Федьку лошадью.
Бакинские улочки так узки и запутаны, что, пройдя одну, не всегда
попадешь в другую. Дома на них стоят как попало.
Чудная страна: и улицы чудные, и дома чудные, и люди чудные. Недавно
Федька слыхал от казаков: "А платья персы носят озямные, киндячные,
кумачные, кутнятые и опоясывают себя великими кушаками, а поверх кушаков
шали вишневые, а на головах чалмы. На ногах чулки да башмаки, а женки
ходят, закрывшись в тонкие платки. Лиц и глаз не видать. Чудно".
- Ибн алла, - снова кричат из-за угла.
Федька в испуге шарахается в сторону и больно зашибает ногу. Как же