"Жаклин Бэрд. Ювелирная работа ("Греческие магнаты" #2)" - читать интересную книгу автора

космическое безразличие.
Но волны тепла принимали форму рук Маркуса, тяжесть превращалась в
томление и сожаления о несбывшемся. А вместо вселенской безучастности ее
воображению предстали яркие картины прошлого.
Она лицезрела Хлою и Тео Томбиса, стоявших у освещенного края бассейна
на вилле Коварисов. Как она их увидела пять лет назад с террасы.
Ее мать что-то эмоционально рассказывала, а Тео смеялся. Держась в тени
везде, где они появлялись вместе, Элоиза всегда украдкой наблюдала за Хлоей,
восхищалась и гордилась ее светскими манерами. Сама же девушка не испытывала
желания блистать подобно матери. Она придерживалась позиции созерцателя,
полагая, что никого не может привлечь ее заурядность. Но она ошибалась.
В очередной раз, наблюдая за матерью, Элоиза почувствовала на себе
чей-то пристальный взгляд. Она обернулась в поисках незримого источника
этого внимания, и из неосвещенной комнаты на террасу вышел молодой человек,
который тотчас поразил ее своим ростом.
Он был одет как на теннисном корте - в удлиненные белоснежные шорты и
белую же трикотажную рубашку с короткими рукавами. В этот момент снизу ее
окликнула Хлоя:
- Что ты там делаешь, сестренка? Спускайся к нам и захвати по пути
что-нибудь промочить горлышко. Мы умираем от жажды!
Элоиза суетливо заметалась, пытаясь преодолеть проход, который шутливо
загородил ей высоченный незнакомец. Сконфузилась так, что уши сделались
рубиновыми. Мужчина двинулся за ней и молча помог поднести поднос с
коктейлями, который нерадивая горничная позабыла в холле. У бассейна их
представили друг другу. Великан оказался племянником Тео.
Хлоя подбила Элоизу снять тунику и нырнуть в бассейн. Та, сгорая со
стыда, подчинилась и спустилась в воду. Маркус тотчас присоединился к ней, к
восторгу собравшихся сняв рубашку и шорты, под которыми были темные плавки.
Он плавал, как дельфин, и безумствовал в воде, как мальчишка. А для
девятнадцатилетней студентки из английской провинции не могло быть ничего
более унизительного, чем шутливые брызги в ее разгоряченное лицо, уклоняясь
и отфыркиваясь от которых она чувствовала себя предметом всеобщих насмешек,
дурехой, малышкой...
Потом они разговаривали, преимущественно шептались, отчего общение
казалось таинственным. Элоизе приходилось много лгать Маркусу, следуя
инструкциям Хлои. Она ненавидела себя за это. Ненавидеть мять она не могла.
Элоиза обожала ее и безоговорочно слушалась.
Она не могла вольно или невольно огорчить Хлою своим поведением и этим
сократить срок их совместного отдыха. Она была уверена, что и мать тоже
любит ее, хоть и по-своему. Когда после смерти дедушки и бабушки было
вскрыто их завещание, Хлоя не высказала ни слова в опровержение их воли,
согласно которой все нажитое имущество, включая дом и денежные сбережения,
переходило к внучке, а не к дочери. Элоиза испугалась тогда, по детской
наивности, что Хлоя обидится из-за этого на нее. Она сказала матери, что
продаст дом и отдаст деньги, вырученные от его продажи, ей. Тогда Хлоя
убедила ее, что правильнее будет положить эти деньги на общий счет и
совместно распоряжаться процентами с суммы. Элоиза так и сделала, но до
похорон матери не притрагивалась к вкладу.
Элоиза увлажнила языком пересохшие губы. И новая волна чувственных
воспоминаний нахлынула на нее. Она восстановила в памяти тот вечер под сенью