"Клайв Баркер. Имаджика [NF]" - читать интересную книгу автора

человека, который убьет мою жену. Вы и есть этот человек.
- Вы ведь все еще любите ее? - спросил Пай по дороге к машине.
- Разумеется, я ее люблю, - сказал Эстабрук. - И именно поэтому я и хочу
ее смерти.
- Воскресения не будет, мистер Эстабрук. Во всяком случае, для вас.
- Но умираю-то не я, - сказал он.
- А я думаю, что именно вы, - раздалось в ответ. Они проходили мимо
костра, который уже почти угас. - Человек убивает того, кого он любит, и
некоторая часть его тоже должна умереть. Это ведь очевидно, а?
- Если я умру - я умру, - сказал Эстабрук в ответ. - Лишь бы она умерла
первой. И я хочу, чтобы это произошло как можно быстрее.
- Вы сказали, что она в Нью-Йорке. Вы хотите, чтобы я последовал за ней
туда?
- Вам знаком этот город?
- Да.
- Тогда отправляйтесь туда, и как можно скорее. Я велю Чэнту выделить вам
дополнительную сумму на авиабилет. Решено. И больше мы никогда не увидимся.
Чэнт поджидал их у границы табора. Из внутреннего кармана он выудил
конверт с деньгами. Пай принял его, не задавая вопросов и не благодаря,
потом он пожал Эстабруку руку, и непрошеные гости вернулись в безопасность
своей машины. Удобно устроившись на кожаном сиденье, Эстабрук заметил, что
рука, которой он только что сжимал ладонь Пая, дрожит. Он сплел пальцы
обеих рук и крепко сжал их, так что побелели костяшки. В этом положении
они и оставались до конца путешествия.


Глава 2


Сделай это ради женщин всего мира, - гласила записка, которую держал в
руках Джон Фьюри Захария. - Перережь себе глотку.
Рядом с запиской на голых досках Ванесса и ее приспешники (у нее было двое
братьев, и вполне возможно, что именно они помогали ей опустошить его дом)
оставили аккуратную горку битого стекла на тот случай, если под действием
ее мольбы он решит немедленно расстаться с жизнью. В состоянии оцепенения
он тупо смотрел на записку, снова и снова перечитывал ее в поисках, -
разумеется, напрасных - хоть какого-нибудь утешения. Под неразборчивыми
каракулями, составлявшими ее имя, бумага слегка сморщилась. Интересно, не
ее ли это слезы упали здесь, когда она сочиняла свое прощальное послание.
Даже если и так, утешение невелико, а вероятность еще меньше. Не тот она
человек, чтобы плакать. Да и не мог он себе представить, как женщина,
сохранившая к нему хоть каплю симпатии, производит всеобъемлющую
экспроприацию его имущества. Правда, ни дом, ни то, что в нем находилось,
не принадлежали ему по закону, но ведь столько вещей они купили вместе:
она, полагаясь на его наметанный глаз художника, а он - на ее деньги,
шедшие в уплату за очередной объект его восхищения. Теперь все исчезло,
все, вплоть до последнего персидского ковра и светильника в стиле
арт-деко. Дом, который они создали вместе и которым они наслаждались в
течение одного года и двух месяцев, был обобран до нитки. Как и он сам. У
него не осталось ничего.