"Вячеслав Барковский. Выродок (Время Нергала) " - читать интересную книгу автора

А насчет того, что я чего-то там перевернул вверх ногами, то... Вы просто
хотите обладать тем, чего у вас нет.
Но я оказался физически намного сильнее всего моего окружения, я оказался
выше в интеллектуальном отношении, и теперь уже я могу владеть чужими телами,
чувствами и разумом. Именно я, которого все считают выродком, в значительной
степени диктую обществу правила игры. Мне интересно с вами состязаться. Но
настанет день, и вы признаете себя побежденным. Тогда я убью вас.
- Хорошо. Я принимаю ваш вызов. И я выиграю.
- Вы не можете выиграть. Вы похожи на меня, в этом ваша сила. Но вы намного
слабее меня, потому что я не от мира сего. Я одержимый!
- Вот потому я и выиграю. Вы одержимы и вы безумны!
- По поводу одержимости и безумия мы поговорим в следующий раз. Это очень
любопытная тема. Сейчас для первого знакомства - достаточно. Вам же на досуге
предлагаю вспомнить историю. И одержимых, которые в разные периоды были
властелинами мира. Теперь я ухожу. Вы досчитаете до ста в медленном темпе и
выйдете отсюда. Не пытайтесь меня искать. Я вам позвоню.
* * *
На следующий день Любомудров засел за свои записи, заметки, стал
просматривать документы, полученные от генерала.
Начав по памяти восстанавливать свой разговор с НИМ, журналист вдруг
почувствовал леденящий холод. Потом его обдало жаром. Он откинулся на спинку
кресла. Сердце сжалось от страха, будто кто-то невидимый накинул на него широкий
ремень и сдавливает изо всех сил.
"Что это со мной? - подумал Любомудров. - Уж не испугался ли я ЕГО?" И тут
же сам себе ответил: "Испугался не то слово! От НЕГО шла волна чего-то жуткого,
неописуемо ужасного". Журналист вдруг со страхом подумал о том, что по сути
совершенно беззащитен перед этим существом, целиком находится в его власти.
Неизъяснимая тоска вдруг овладела им.
"Да прекрати! - мысленно попытался он приказать себе. - Что за истерика!"
Но тоска, страх и необъяснимое чувство тревоги усиливались.
Любомудрову вдруг подумалось, что жил он плохо, не так. Что никогда ни
жена, ни дочь, ни внук не видели от него ласки. Он был сдержан, считал, что
мужчина не должен расслабляться... И вот теперь... "Конечно, теперь я,
ввязавшись в этот идиотский поединок, подвергаю опасности не только и не столько
себя, сколько их!" Ему стало еще страшнее. Страшно было не только оттого, что он
беседовал с безжалостным убийцей и мог не вернуться с этой беседы. Страшно было
оттого, что он не мог понять настоящей опасности.
"У НЕГО нет лица! - вдруг подумал журналист. - Я не видел, я не смог
разглядеть ЕГО лица!" Действительно, даже при слабом свете лампочки журналист
должен был разглядеть хотя бы общие очертания или отдельные черты лица
собеседника. Между тем он мог вспомнить и представить лишь белое пятно с черными
провалами глаз. "Как же я не подумал об этом там? Ведь должны же быть у НЕГО
нос, рот, уши, наконец!" От такой по-детски наивной, примитивной мысли ему стало
вдруг легче. "Разнюнился! Может, этот придурок чулок на морду натянул! Вот лицо
и пропало!" Но Любомудров знал, что это не так. Лица он просто не мог
разглядеть, потому что собеседник вел разговор, не только находясь в полутьме,
но и держа во мраке самого себя. Журналисту трудно было описать это ощущение.
Факт тот, что была или не была маска на Выродке, но ОН не раскрывался. А лицо
человека можно охарактеризовать только во время разговора, пусть даже и не
откровенного.