"Джон Перри Барлоу. Животная пища " - читать интересную книгу автора

потратив время, и, вероятно, решил, что его обманули. Маркхэм извинился и
объяснил, что, хоть малышу всего несколько дней от роду, он уже достаточно
силен и ловок, чтобы сопровождать мать на охоте в любой части дома и даже во
внешних постройках.
В одной из этих построек мать и дитя скрывались на протяжении
нескольких недель. Маркхэм, опасаясь жестокости подчиненных, нашел для
охотницы и её сына укромное местечко подальше от кухни. На второй день,
когда люди уже насмотрелись на котенка и пообвыкли (а некоторые даже слегка
улыбались при виде крыльев - настоящих и скорее всего бесовских), Маркхэм
отвел кошачье семейство в старые конюшни, где хранилось то, что уже нельзя
починить, а выбрасывать жалко. Там было полно прогнивших колес и ржавых
плугов; в углу громоздилась куча просмоленной парусины - казалось, ее
оставили нарочно для грызунов; старые ведра валялись повсюду, как
поверженные солдаты, - некоторые больше походили на бублики, чем на ведра;
садовый инвентарь прогнил до неузнаваемого состояния и рассыпался в прах,
кое-где виднелись почерневшие медные скобы.
Мать и дитя поместили в самую отдаленную из всех построек, куда никто
не заходил - разве что изредка приносили треснувшую бутыль или поломанный
стул. Подумаешь, в парусине обитают крысы, рассуждал Маркхэм. Там, где есть
две кошки (и одна из них - крылатая), очень скоро не останется ни одного
грызуна.
Однако управляющий несколько просчитался. Сперва крысы были очень
любопытны и, видимо, полагали крылатого котенка легкой добычей. Он забивался
в угол и дрожал от страха, пока они подползали все ближе и ближе, нюхая
воздух и определяя, можно ли его съесть, или крылатое существо - лишь плод
их воображения. Коричневые мускулистые тельца вздрагивали, хвосты волочились
сзади, как веревки. Но матерая охотница быстро показала детенышу что к чему.
Следует сочетать храбрость и предусмотрительность. Котенок скоро узнал, как
легко ломается крысиная шея в его лапах, понял, что даже проворным грызунам
не устоять перед расчетливой кошачьей хитростью.
Четыре года они жили относительно спокойно. Маркхэм всегда следил
затем, чтобы им оставляли объедки, однако крылатого никто не любил. Он не
знал, что такое человеческая ласка или доброе слово, но вместе с матерью
исправно охотился на крыс, чем выражал Маркхэму свою благодарность.

А потом умерла мама. Только вчера она трепала мышей, пока у них не
отвалились головы, а сегодня ее уже нет. Смерть вгрызается в жизнь и
располагает нами по своему усмотрению. После нее мир становится немного
другим. Более жестоким.

Маркхэм за хвост оттащил ее в подвал, к печи. Больше не желая
прикасаться к ее крупному телу, он поднял кошку совком для угля и бросил в
огонь. Потом смотрел, как чернеет и дымится бело-рыжий мех. Раскаленные угли
снедали ее плоть, и под ними она выгибалась так, что на мгновение Маркхэм
запаниковал, подумав, будто охотница все еще жива. Когда пламя поглотило ее
полностью, он отвернулся от печи, предчувствуя неладное - словно бы в этом
огне разглядел правду о кошке.
Он отвернулся. И увидел. У стены, в трепещущем отсвете пламени.
Крылатая тварь смотрела на огонь. Оранжевые языки плясали в распахнутых от
ужаса глазах, а позади, на каменной стене, точно предрекая беду, изгибались