"Уэйн Барлоу. Демон Господа " - читать интересную книгу автора

и у него - своя воля.
А Саргатан действовал с какой-то неестественной страстностью, почти
одержимостью. Он помнил и о крупных, и о мелких делах. Элигору казалось, что
господин старается таким образом отвлечься от мыслей о той реальности, в
которой все они оказались. Дела вассалов и соседей также интересовали
Саргатана. С владениями бывшего серафима граничили земли Астарота, его
учителя еще там, на Небесах. Это было хорошо. Старый и добродушный Астарот
не имел талантов к управлению. Саргатан с досадой смотрел на постоянные
промахи своего бывшего наставника. Но от него не исходило особой угрозы, и
вокруг царил мир.
В плане Адамантинаркс не сильно отличался от множества других городов
Ада. Его мостовые так же алели от крови грешников, так же вздыхали и мигали
его камни-души под ногами прохожих, а бесчисленные низкие здания стонали и
содрогались так же, как и в любом другом городе Ада. Но одновременно это
была одна из самых нетипичных столиц Преисподней. И ее простор, даже
какая-то воздушность являлась всецело заслугой Саргатана. Главный город Ада,
Дис, стал словно отражением своего ужасного создателя Вельзевула,
Адамантинаркс же, к удовольствию его обитателей, был столь же снисходителен,
как и его повелитель. Элигор отмечал эту благородную черту своего государя,
как и каждый, попадавший к его двору. Перед закладкой первого камня в
основание венчающего город дворца Саргатан не только основательно обсудил
детали с Халфасом, но и посоветовался с каждым из его подчиненных. Элигор
видел, как эта открытость архидемона влияет на все вокруг, как она не только
привлекает к нему демонов, но и заставляет их хранить ему верность.
На одно из таких совещаний, которое проходило в тот раз на вершине
овеваемого всеми ветрами утеса, Саргатан собрал всех, чтобы обсудить
количество этажей дворца. Горячие, унизанные тлеющими угольками порывы ветра
трепали чертежи Халфаса, поэтому никто не мог ничего толком разглядеть.
Саргатан нагнулся - поднять несколько камней, чтобы закрепить листы. А когда
выпрямился, то увидел: к его подданным присоединился незнакомец. Он
взобрался по крутому склону так, что его никто не заметил. Рука Элигора
сразу потянулась к рукояти меча, то же сделали и другие демоны.
- Разве ты не узнаешь меня? - спросила закутанная в плащ фигура и сняла
с плеча длинный, узкий металлический футляр. Складки капюшона незнакомца
скалывала длинная костяная игла, оставляя лишь щелочку для рта, но казалось,
он пристально разглядывает Саргатана.
Архидемон был выше всех собравшихся на полторы головы. Когда он
сталкивался с опасностью или же ему бросали вызов, то обычно складывал руки
на груди и выпрямлялся во весь свой рост. Теперь костяные пластины его лица
стали медленно смещаться, а пламя, короной возвышавшееся над головой,
разгорелось еще больше. Собравшиеся демоны знали, что это верные признаки
раздражения Саргатана, и замерли в ожидании расправы.
- Как мне узнать тебя, если ты закутан с ног до головы? Да и знака
твоего я не вижу.
- Но ты должен меня помнить... с тех пор, еще до Низвержения. По
крайней мере, мой голос изменился вроде бы не сильно...
Элигор подумал, что это, наверное, самая странная фраза, которую он
слышал за очень долгое время. Он не встречал еще ангела, голос которого Ад
не исковеркал бы до неузнаваемости. Хрустальная напевность Небес
давным-давно покинула их, сожженная огнем и криками боли. Этот пришелец