"Наталья Бармичева. Путешествие по первому кругу" - читать интересную книгу автора

ется его герой, это модель того самого мира, где живёт писатель.
Противостояние двух "каст", двух различных человеческих стремле-
ний, столкновение старого и нового, непривычного, а потому пу-
гающего. И городской лепрозорий, пристанище прокажённых - это та
же Зона. И Банев оказывается будто на отшибе, не понимая, что
произошло с городом, который он когда-то покинул. Что может быть
общего у мокрецов, очкариков, прокажённых, или как их там, с
детьми, которым впору гонять собак по улицам? Что интересного
они нашли в прокажённых, которых их родители, будучи детьми,
дразнили и забрасывали камнями? Да ещё и не известно, заразны
они или нет... Неизвестность порождает страхи, но взрослые не
любят, когда им страшно, и ненавидят мокрецов.

Завязка интересная. Что из этого выйдет, неизвестно. Тем
временем, Феликс Сорокин продолжает работать и, как водится,
сталкивается в нашей современной Москве с обычными людскими стран-
ностями, граничащими то с глупостью, то с чем-то сверхъестествен-
ным. Но если бы всё так и происходило, я бы не попала сюда.
Оказывается, что машина, "определяющая объективную ценность
рукописи", изобретена, построена, действует. Определяет она не
гениальность автора, как некоторые считают, а количество читате-
лей. Но самое интересное то, что несколько лет назад Сорокин
придумал такую машину для своей повести. Впрочем, это может быть
и совпадением.

...О своём городе Банев узнаёт всё более странные вещи. Оказы-
вается, что мокрецы - не просто больные. Они ещё и гениальны.
Делают странные детские игрушки, вместо того, чтобы есть, чита-
ют... С детьми же начинает твориться нечто невообразимо странное.
Дети ведут себя, как взрослые, но не взрослые - их родители. Они
учатся, читают, разбираются в окружающем мире, который им сов-
сем не нравится. Извечная проблема отцов и детей выливается в
нечто новое, до этого не происходившее. Дети-взрослые всерьёз за-
думали создать новый, правильный мир, основанный на истинных че-
ловеческих ценностях. Их родителям, вполне естественно, это не
нравится, им непонятна идея этой перестройки: как ни кричит каж-
дое новое поколение, что предыдущее живёт неверно, всё-таки при-
ходит всегда к тому же, а потом, состарившись, обсуждает недос-
татки поведения собственных детей; при этом с каждой рюмкой не-
достатков становится всё больше. А дети из города с лепрозорием
не навязывают своё мнение своим родителям. Просто покидают об-
щество, которое их не устраивает ...

А в это время, Феликс Сорокин размышляет о машине: что может
она, для чего она. Знать количество будущих читателей, разуме-
ется, интересно любому писателю... А ну, как машина вместо вну-
шительного шести-семизначного числа выдаст жалкое шесть-семь?
Значит, рукопись даже не напечатают, или просто её никто чи-
тать не станет... И что будет, если его Синюю Папку машина и
забракует? Значит, и писать не стоит?