"Джилл Барнет. Унесенные страстью" - читать интересную книгу автора

мощным гоночным мотором, любовь моя!

Пролог

Как-то баклан - морской ворон обычный -
Сложил свои яйца в мешок поприличней.
Причина простая, заметьте:
Хотел от грозы уберечь их.
Но вот не подумала птица,
Что могут медведи явиться
И утащить мешочки
Для булочек и кренделечков.
Неизвестный автор

В последний ясный день августа семь громадных черных бакланов, клином
пролетая над Атлантическим океаном, опустились на скалу в уютной бухточке
острова Эрент. В общем-то в этом не было бы ничего необычного - бакланы -
морские птицы, а морские птицы имеют обыкновение садиться на скалы, - если
бы не то, что эти птицы проделывали это ежедневно в один и тот же час в
течение всего лета. Каждое утро они опускались на утес и замирали,
распластав свои крылья, будто бы просушивая их после стирки. Они не
двигались, даже когда мимо проплывала аппетитная стайка сельди; они просто
смотрели - в течение долгих часов, - словно ожидая чего-то.
Если бы это были вороны, их поведению тотчас же нашлось бы объяснение.
Жители Новой Англии знали, что по числу ворон, увиденных одновременно, можно
предсказывать будущее.

Одна - черед печалиться,
Две - будешь ликовать,
Три - скоро замуж собираться,
Четыре - срок пришел рожать.

Однако это не были вороны. Это были бакланы, черные вороны моря.
Местные жители считали их самыми докучливыми птицами из всех поднебесных
созданий Мэна, поскольку именно они чаще всего уничтожали улов рыбаков и
портили деревья на острове. Если бы кто-нибудь на побережье узнал о
поведении этих птиц, облюбовавших утес, он, вероятно, сказал бы, что ничего
удивительного тут нет - "свой своего ищет". Остров, похоже, имел репутацию
не лучше, чем эти морские птицы.
В ясный солнечный день, когда море голубовато-зеленое, тихое, взгляните
с берега на остров Эрент, и он покажется вам гордым средневековым замком,
воздвигнутым на высоком утесе. Но, если погода меняется, меняется и остров,
превращаясь в странное синее облако, плывущее на горизонте.
Когда ветер дул с юга, волны наскакивали на рифы, окружавшие остров,
острые, грозные, и буруны разлетались брызгами пены, набегая на каменистые
уступы. Но остров всегда оставался спокойным и неприступным, безразличным к
капризам непогоды и моря, закрытым, словно хранил какую-то тайну.
От него было не более семи морских лиг до изрезанного берега Мэна с его
роскошными летними усадьбами и элегантными виллами, стоявшими чуть в стороне
от рыбачьих лачуг и потрепанных волнами причалов, которых было множество в