"Джулиан Барнс. По ту сторону Ла-Манша" - читать интересную книгу автора

чревата необычная и эксцентричная одежда. Так в коммунистической
менилмонтанской общине все носили белые панталоны как символ любви, красные
жилеты как символ труда и синюю блузу как символ веры. Последнее одеяние
кроилось так, что застегивалось на спине - особенность, которой полигамисты
утверждали свое братство, так как никто не мог одеться без помощи другого.
Тут кюре сделал паузу священного умолчания, и во время нее некоторые
прихожане догадались, что именно он не решился сказать вслух: полигамисты,
кроме того, не могли и раздеться без посторонней помощи.
Адель на задней скамье, теперь само внимание, созерцала пуговицы сутаны
священнослужителя, словно созерцала саму добродетель, и одновременно
вспоминала алый плюшевый жилет, который впервые увидела лишь несколько дней
назад. Кюре возвестил о своем намерении вернуться к этой теме в следующее
воскресенье и начал благословлять.

Французская компания продолжала прогулку до выемки. Памятуя о заведомом
безбожии английских землекопов, они живо надеялись увидеть хотя бы
нескольких рабочих, кощунственно трудящихся в день субботний. Но выемку
окутывал полный покой. Рассеченная земля мирно являла взору толстые слои
белого мела, желтого гравия и оранжевой глины. Доктора Ашиля восхитила
аккуратность, с какой эти грубые мужланы рассекли кожу планеты.
Дощатые настилы для тачек внутри меловой выемки были безлюдны.
Шарль-Андре, успевший стать знатоком-любителем земляных работ, принялся
описывать их способ работы: настилы, уложенные на крутом склоне, столб
вверху, блок на столбе, лошадь припряжена к канату, чтобы помогать землекопу
вкатывать нагруженную тачку вверх по настилу. Шарль-Андре своими глазами
видел, какие тяжести поднимались таким образом; кроме того, он видел жидкую
грязь, сползающую по настилам, запаниковавшую лошадь, у которой подгибались
ноги, и землекопа, метнувшегося в сторону, чтобы его не раздавила
собственная тачка. Только силачи из силачей, гиганты предприимчивости
обладают упорством и дерзостью, необходимыми для подобного труда.
- Пять кило говядины, - заметил доктор Ашиль.
- Тем не менее, - сказала мадам Жюли, обдумывая немалые опасности
такого трудового процесса, - казалось бы, не правда ли, что при некотором
хитроумии можно изобрести машину, которая вывозила бы землю наверх?
- Насколько мне известно, ее изобрели. Движущаяся платформа. Землекопы
усмотрели в ней угрозу своим заработкам и уничтожили ее.
- Рад, что они не святые, - объявил Ашиль.
Когда они направились назад к насыпи, то услышали слова как будто не их
родного языка, но и не иностранные. Двое мужчин чинили лопату, ручка которой
разболталась. Более дюжим, объяснявшим, был английский десятник, владельцем
лопаты - французский крестьянин. Их диалект, а вернее, lingua franca[22] был
частично английским, частично французским, а в остальном представлял собой
olla podrida[23] из других языков. Даже знакомые слушателям слова
корежились, а грамматика беспощадно калечилась. Тем не менее двое с лопатой
в совершенстве владели макароническим стилем и прекрасно понимали друг
друга.
- Вот так мы будем разговаривать в будущем, - с внезапным апломбом
провозгласил студент, - и конец недоразумениям, нации наладят свои
отношения, как эти двое наладили лопату.
- Конец поэзии, - сказала мадам Жюли со вздохом.