"Наталья Баранская. Колдовство " - читать интересную книгу автора

подвернула. Случайность...
- А обметало тебя как? Ни в жисть не обметывало, а тут вся в
лихорадках.
- Обметало... Тоже может случиться. С другими же бывает. Время
холодное. А я в резиновых сапогах в воду влезла.
Тетя Дуня пригнула голову и зашипела Шуре в самое ухо:
- Может, это Пантюшкиной Кланьки работа, что на хлебозавод от нас
перешла? Живет она с Сережкой Хохлачевым, говорят. А он за тобой бегает. Все
знают.
Шура отодвинулась.
- Не мое это дело. Да у Клавы и муж есть. Мало что болтают. И вообще у
меня нога болит - стоять не могу.
Лицо ее посмурнело, брови нахмурились. Весь день Шура слова ни с кем не
сказала, ни разу не улыбнулась.
Ох уж эти женские языки! Наговорят, а ты три дня думать будешь. И не
хочешь думать, а все думается. Будто насильно. Ну какое дело Шуре до того,
что у Сергея Хохлачева с этой Кланькой? Не все ли равно ей? Совсем
безразлично! А вот думается. Или слова тети Дуни - будто на Шуру "наслано".
Вроде чепуха. Сама же смеялась. А потом раздумалась: годами не бюллетенила,
а тут - подряд. И опять же - кому понадобилось ее фото? А вот взяли. Значит,
нужно было. А зачем?
Так думала Шура день и два. Но думать-то особенно некогда. Дела. И нога
проходить стала. Сегодня она Сережкину палочку выбросила. Как шла с работы
по мосту, бросила в реку и сказала: "Плыви, палочка, в Москву, унеси мою
тоску". Засмеялась - это разве тоска? Вот тогда была тоска, как она восемь
лет назад здесь шла и думала - не утопиться ли? Было ведь. Думала, правда,
недолго - пока реку переходила. Тут же на мосту и поняла - ничего из этого
утопления не получится. Обязательно она выплывет. На этой реке Шура выросла,
исплавала ее всю, знала. И хоть река была ямистая, коварная и тонули в ней
немало, но ей-то в своей реке не утонуть. Поплывется на мелкое. Руки-ноги
сами выгребут, река сама вынесет. Только смеху наделает. И топиться Шура
раздумала.
И нечего вспоминать! Что было, то прошло. Молоденькая была, глупая. Вон
красота какая кругом. Ива на холме над ключиком еще в листьях стоит -
светится как шар золотой. А по оврагам вокруг притихшие темные сосны. Грачи
свое отгалдели - до весны. И на реке тишина - нет купальщиков. А в чистой
быстрой воде стоят, чудом держатся против течения, малые рыбки.
Звонко постукивали Шурины сапожки по деревянному настилу, нога ступала
легко, ровно. "Вот и расколдовалась", - усмехнулась Шура.
А среди ночи вдруг взялся у нее зуб. Верхний, боковой. Да как взялся:
ровно ей кто в десну гвоздь вколачивает и там гвоздем крутит и крутит.
Заметалась Шура - на один бок, на другой. Встала, чайник согрела, теплым
полоскать. Хуже стало. Валерьянки на вату накапала, прикусила, давай ходить
взад-вперед. Не помогает. Устала, измоталась, а к утру вдруг щеку вздуло.
Откуда эта напасть? Зубы все ровные, белые, не болели никогда. А на работу
надо. Это уж потом, отпросившись, можно идти к зубному.
Обвязалась Шура платком, щеку прикрыла, пошла на фабрику.
Тетя Дуня как увидела, так и ахнула.
- А ты еще не веришь! Наколдовали, точно наколдовали. Давай, девка,
отколдовывайся скорей.