"Наталья Баранская. Подселенка и кошка " - читать интересную книгу автора

Лидка обрадовалась: "Слава богу, хоть одна умная голова на пятерых нашлась!"
"Не спеши, Лида, - ответила Панька Ездунова. - Была б кошка в комнате
заперта, - жива бы осталась!" И правда, окно-то Дарья открыла только, когда
надоумилась вниз посмотреть. "Должно, кошка за Ивановной выскочила, когда
она уходила. Кошки - они увертливые", - сказал Иван Кузьмич. "А окно-то в
кухне было открыто, когда мы взошли, добавила я, - ты, Лидка, его при нас и
закрыла".
"Ах вы, паразитки! - закричала Лидка. - Сидите целыми днями без дела,
треплетесь, и от неча делать придумываете на людей!" И давай нас гнать, аж
тряпкой замахала. Я ее успокоила: "Мы-то, мол, уйдем, а вместо нас придет
милиция, потому в окна бросать что чужое - вещи ли, кошку ли - ты не имеешь
права".
Лидка сказала: "Вас из милиции наладят знаете куда"? Но тут Иван
Кузьмич ей сказал по-свойски, чтоб она язык подобрала. Лидка начала кричать
и вдруг заплакала: еще мало, говорит, мне неприятностей - муж сидит (два
года получил за хулиганство), сын на второй год остался (избаловали они
его), голову в автобусе зашибла (это она врет, ходит тут к ней один, и когда
пьяный, то дерется), мало, говорит, этого, так еще кошка под ванну гадит!
Вдруг мы видим Дарью Ивановну, она позади Лидки стоит, бледная-бледная.
"Лидка, - говорит Дарья тихо (голосу у нее совсем не стало), - Лидка, имей
же ты совесть - убила божью тварь да еще на нее наговариваешь! Как она могла
под ванной гадить, когда я ее из комнаты не выпускаю и песок для нее у меня
под кроватью стоит?"
Лидка вдруг рукой махнула: "Я на работу из-за вас опаздываю" - и ушла в
свои комнаты. А Дарья опять плакать: "Я виновата, не досмотрела, должно,
Мурочка за мной выбегла". Я Дарье говорю: "Хватит тебе убиваться - кошка она
и есть кошка, здоровье все ж таки важнее!"
Попросила Дарья Ивана Кузьмича похоронить Мурку в березках у железной
дороги. Он ей обещался, и мы пошли.
Внизу я его спросила, неужели он и вправду станет кошку хоронить?
Бросить ее в яму за мостом, где свалку навалили, да и ладно. Но Иван Кузьмич
головой покачал - жалел, видно, Дарью Ивановну. А я про себя подумала, если
все начнут своих кошек в березках хоронить, что ж это получится?
Дня три на скамейке только и было разговору, что о Дарье и ее кошке.
Сама Дарья не выходила - сердце ослабло, спина разнылась, Мотя глухая и
Шура-прачка ходили ее проведывать, а я не пошла - давление почувствовала,
думаю: "Надо мне нервы трепать через чужую кошку". И не пошла.
Дарья Ивановна нам прежде рассказывала, как эта кошка у нее очутилась.
Весной, в мае как будто, попала Лидка в больницу по женским, а Генка
оставался один (отец-то был уже в колонии), Дарья Ивановна ему готовила из
того, что у них в доме было, а потом Лидка из больницы передала ему пятерку
с запиской - попроси тетю Дашу тебе варить, а что надо из продуктов, покупай
сам.
И вот раз Дарья с нами сидела, а потом пошла Генке варить, поднялась
наверх - батюшки светы! - квартира стоит отпертая. Должно, Генка забыл дверь
закрыть. Взошла Дарья на кухню, а у нее на столе сидит светлый котенок - сам
серый, а грудка и лапки беленькие. Увидал ее и замяукал. Она ему молочка
налила в блюдце. Потом Генка прибежал. Дарья на него - "почему двери не
закрываешь, а если обокрадут"? А он ей: "Тетя Даша, меня ж не было, я только
из школы иду". - "А котенка ты когда принес?" - "Какого еще котенка?"