"Майк Барон "Эй-бой" (Шок-рок) " - читать интересную книгу автора

квартала. Одежда со скидкой, подержанная мебель, уничтожение насекомых,
заправка газовых баллонов, бодега[7] - единственное заведеньице, что еще
работало, и пять-шесть витрин, закрытых металлическими жалюзи, раскрашенными
бандитскими граффити. Ричи и сам приложил руку к этим украшательствам,
перекрыв жалкие каракули местного отделения офиса "Лос-Анджелес Крипс"[8]
символом Белой Силы.
Кто-то сорвал расклеенные им вчера плакаты с рекламой концерта "Белой
Ярости". Дебилы. Вам еще в джунглях с обезьянами жить. Ричи очень хотел
загнать их всех в джунгли - в этом и смысл белой силы.
Мелкие огоньки плясали на периферии зрения. Уличные фонари отражались в
бусинках влаги, ровным слоем покрывших асфальт тротуара. Он миновал бодегу
по другой стороне улицы, краем уха услышав испанскую речь и чей-то смех.
Чертовы латиносы, почему они не хотят учить американский, если тащатся сюда
и нахлебничают на пособиях?
За бодегой улица начинала спускаться к бульвару Хамфри. Там можно
подсесть на автобус, идущий по Амстел-авеню, и доехать до зала. В сотне
ярдов впереди, под стальным навесом, обрамляющим вход в слесарную
мастерскую, кто-то играл на гитаре. Ричи не мог поверить своим ушам. Какой
безмозглый идиот мог петь под дождем в безлюдном переулке?
Удивительно, но у него были слушатели. Даже на таком расстоянии и под
дождем Ричи мог различить длинные волосы, конские хвосты, кожаную куртку с
бахромой и прочие тряпки парочки хиппи, на тридцать лет застрявших во
времени. Он услышал звук бросаемых ими монет в раскрытый чехол гитары
уличного музыканта и его невнятное "спасибо". Они двинулись дальше и вскоре
исчезли за углом.
Певец продолжил, несмотря на то что остался один. Он исполнял ту самую
сопливую хиппи-фолк-дерьмовую музыку, при звуках которой у Ричи всегда
начинали чесаться кулаки. Порой он думал, что неплохо было бы отодрать в зад
Шинейд О'Коннор, но перед этим он бы заставил ее натянуть парик.
Ричи подошел ближе. Певец поднял голову и явно впервые его увидел.
Болван улыбнулся, словно специально стоял тут и ждал, чтобы петь свои
песенки кому-нибудь типа Ричи. В бледном и рассеянном свете углового фонаря
Ричи смог разглядеть худощавого юношу с длинной кучерявой гривой волос,
усами в стиле Запаты, в мексиканской крестьянской рубахе, мешковатых штанах,
которые заканчивались над щиколотками, и гуарачи.[9] Кожа лица его имела
оливковый отгенок. Ричи не мог понять, к какой расе он принадлежит и откуда
мог прибыть. Может, имеет смысл спросить у него грин-карту.[10]
Заискивающе улыбнувшись, уличный певец дернул струны своей гитары и
затянул барахло из репертуара Джефферсона Старшипа о том, что белый человек
больше ни на что не годится, зато желтый - настоящий принц.
Ричи бросил взгляд в гитарный чехол. Должно быть, не меньше двадцати
долларов. Откуда взялся этот паразит, распевающий антибелые песни и
богатеющий на этом? Дурак неправильно истолковал напряженную усмешку Ричи
как одобрение, поскольку тут же перешел к частушкам "Калча Клаб". Визжащие
их педики с розовыми, торчащими во все стороны волосами всегда добивались
эффекта, противоположного тому, на который рассчитывали. Ричи захотелось
оскорбить певца.
- Откуда ты, парень? - обрывая мелодию, спросил Ричи, высокий, как
правительственный спутник наблюдения. Певец взял еще несколько аккордов, но,
почувствовав, что потерял слушателя, остановился и улыбнулся.