"Михаил Барщевский. Командовать парадом буду я! " - читать интересную книгу автора

Мама признала перспективными двоих: Витю - студента МГИМО, папа
которого был Первым секретарем советского посольства в Швеции, и Костю -
студента Военного института иностранных языков. В их будущем слово
"заграница" читалось отчетливо. Вадим на их фоне, с точки зрения мамы, резко
проигрывал. Ни институт, ни положение родителей никак не делали его
перспективным.
Лена же отдавала предпочтение Вадиму. Первое, с ним Лена уже была
близка, а заниматься любовью ей нравилось. Это оказалось приятно и само по
себе, но главное, давало ощущение взрослости. А будучи тайной от родителей,
эта часть жизни представляла для Лены особую ценность. Кроме того, с Вадимом
было страшно интересно.
Витя и Костя рассказывали о вроде бы более увлекательных вещах - о
практике в МИДе или о секретах разведки. Истории же Вадима о судебных спорах
по поводу недопоставки бутылок для расфасовки масла или крафт-мешков для
гречки не претендовали на завлекательность. Но как он их рассказывал! С
огнем в глазах, страстно, самозабвенно привирая и - красиво.
Важно и то, что папе-то Вадим, со слов Лены, нравился больше, чем
конкуренты. Папа был трудоголиком и людей, умеющих вкалывать, уважал. Мамин
же тезис о перспективности он опровергал лаконичной фразой:
- У курицы тоже есть перспектива в воздух подняться, но ведь не летает!
Может, мама и недолюбливала Вадима именно потому, что мужу он был
симпатичнее других.

Отец Лены - Владимир Ильич Баков, как и большинство арбатских детей,
окончил 12-ю французскую спецшколу, в которой потом училась и сама Лена.
Правда, до войны школа была не французской, а немецкой, что сильно повлияло
на судьбу Владимира Ильича. Поскольку к 22 июня 1941 года ему уже
исполнилось 18 лет, то, разумеется, в июле, сразу после выпускных экзаменов,
его призвали в армию и направили на курсы военных переводчиков.
Войну Владимир Ильич прошел без единого ранения, без единой царапины, и
это при том, что с октября 41-го и до самого Дня Победы провоевал во
фронтовой разведке. И "языков" брал, и за линию фронта не раз ходил, и в
окружении посидел, когда ежей ели, чтобы с голоду не подохнуть. Все было,
только вот по штабам не отсиживался. И ни одного ранения!
Раз в год, на 9 Мая, Владимир Ильич надевал свой "иконостас", а на нем,
между прочим, помимо памятных и юбилейных наград, красовались семь боевых
орденов, медаль "За отвагу" и еще четыре за взятие такого-то города или за
оборону такого-то.
И также ежегодно ветеран к концу этого дня выпивал столько, что Наташа,
Ленина мама, до кровати его буквально дотаскивала на себе. Но скандалами это
никогда не сопровождалось. Володя просто то приходил в прекрасное
расположение духа, веселился, хохотал, то вдруг начинал плакать, вспоминая
тот реальный ужас войны, через который ему пришлось пройти.
Как и подавляющее большинство действительно воевавших, он не любил
вслух вспоминать о пережитом. И в школы, когда его приглашали на встречи с
пионерами, не ходил. Живописать пафосную героику тех лет, когда ты терял
друзей, когда на твоих глазах убивали, калечили, было противно и невозможно.
А рассказывать всю правду о войне с ее подлостью, трусостью, мерзостью и
несправедливостью детям, по мнению Владимира Ильича, было ни к чему. Этого и
взрослая-то психика, спустя даже три десятка лет, спокойно выдержать не