"Мария Барская. Любовь вернется навсегда " - читать интересную книгу автора

полная глупость. Однако, логически рассуждала она, Николай знает, что Виктор
скрывается под чужой фамилией, и никогда бы не стал присылать его к ней.
Рискованнее ничего не придумаешь. И Виктор наверняка отказался бы идти. Нет,
конечно, Кирилл никак не может быть Виктором. Тот наверняка хоть чем-то
выдал бы, что узнает ее. Уж что-нибудь в лице мелькнуло. А Кирилл
Владимирович смотрел на нее и разговаривал как с совершенно чужим человеком.
Аврора в растерянности потерла ладонью лоб. Счастье еще, что у нее не
оказалось Колиного телефона. Вот бы опозорилась! Николай наверняка решит,
что она от одиночества совсем с ума сошла. И что у нее никого и ничего,
кроме Виктора, в жизни не было, если она спустя пятнадцать лет видит его в
каждом незнакомце. Ой как стыдно!
А уж что Кирилл Владимирович о ней подумал! Встретила лахудра в халате,
вытаращилась на него, как баран на новые ворота, что-то там блеяла и
лепетала, требовала, чтобы он раздевался, и еще из дома не выпускала. Какой
кошмар! Ведь он расскажет Николаю, а Николай - Тамарке.
Щеки и уши у Авроры пылали. Оставалась единственная надежда, что Кирилл
Владимирович спишет ее состояние на мнимый грипп. Тогда, может, и обойдется.
Но все равно, получилось ужасно неловко. И все-таки как он похож на Виктора!
Просто поразительно. Хотя Виктора-то она видела последний раз пятнадцать лет
назад. Он мог совершенно измениться. Да и образ его в ее голове мог слегка
трансформироваться. У нее ведь даже ни единой его фотографии не осталось. Уж
как-то так вышло, что они ни разу не сфотографировались, и своих снимков
Виктор не дарил.
Вдруг она вспомнила: нет, однажды их фотографировали. На Тамариной
свадьбе. Они ведь с Виктором были свидетелями. Но сохранились ли эти снимки
у подруги? Могла ведь и порвать, когда они с Николаем расставались. Надо у
Томы спросить. Ах нет, она ведь в Париже. Как ни крути, до ее возвращения
ничего не прояснится.
Два следующих дня Аврора мучилась от назойливых мыслей о незнакомце.
Как она ни пыталась переключиться, Кирилл Владимирович не шел у нее из
головы. Потом одно мучение сменилось другим. Второй Колин посланник, по
имени Иван Иванович, тоже изрядно попортил ей нервы.
Мало того, что она прождала его целый вечер, а он так и не появился,
так он еще в двенадцать часов позвонил и, не обременяя себя извинениями,
бодренько известил, что к ней уже никак не успевает, видите ли, у него
накладки и запарка получились. Словом, придется ей, Авроре, к трем часам
ночи самой подъехать в Шереметьево, если она, конечно, хочет передать ему
документы и не подвести Николая.
Аврора настолько опешила от его наглости, что даже не нашла, что
ответить. Лишь уже назначив место встречи и завершив разговор, сообразила,
как по-черному ее использовали. Но делать было нечего.
Застегивая сапоги, она непрестанно твердила, словно занимаясь
аутотренингом: "Только ради Николая. Только ради нашей с Тамарой дружбы".
Это помогло. Выйдя на улицу, где моросил мелкий осенний дождик, Аврора уже
почти не ненавидела Ивана Ивановича. А когда ей удалось довольно быстро
поймать машину, даже подумала: "Ну может, у человека действительно
какие-нибудь особые обстоятельства".
Иван Иванович оказался совершенно лысым, зато с окладистой
огненно-рыжей бородой, невысокого роста. Аврорин приезд он воспринял
совершенно обыденно, со словами "Вот и ладненько" принял у нее папку,