"Сергей Барсов. Продавец льда (ж."Звездная дорога")" - читать интересную книгу автора

засигналил энергобрикет на поясе Таклтона, и пришлось заменить его тем,
который питал фару. Потом Оскар взял Сову за воротник и потянул за собой.
Тут слабость накатила всерьез, и ему пришлось сесть прямо на лед.
Наконец он собрал шлюпку, взвалил на нее обмякшего Таклтона и уже
собрался лечь сам, но вспомнил о рулевом коньке. Бросить его вместе с
буером значило вдрызг рассориться с кузнецом Вацеком.
Морщась от боли, Оскар приподнял нос буера, умудрился одной рукой
отжать оба фиксатора и подобрал со льда булатное лезвие.
В конце концов он улегся на шлюпку лицом вниз, сморщился от боли,
подмигнул своему отражению в ледяном зеркале, с которого ветер на
мгновение смахнул пыль, дотянулся до ручки фала и рывком вздернул парус.
Ко всему прочему заело топовый стопор, и пришлось злобно его дергать, пока
парус не застыл, поймав ветер.
- Теперь выберемся. - Оскар толкнул локтем бесчувственного Таклтона. -
Главное - не спрыгивай на ходу.
Время от времени Оскар стряхивал дурноту, задирал голову и смотрел на
звезды. Добраться на шлюпке до города нечего и думать, нужно выбираться на
дорогу: там есть шанс встретить экспресс, караван или муниципальный
курьерский буер. И очень ему не нравилось, с каким деревянным звуком
стучит о степс мачты перчатка Таклтона.
Над горизонтом замигали две новые звезды, синие.
"Везет", - подумал Оскар, намотал на раму шкот, достал из аварийной
укладки сигнальные ракеты и надел одну на ствол игломета.
Судя по внушительному расстоянию между огнями штурманской и хвостовой
башенок, из Столицы шел тяжелый 40-осный караван. Снова и очень не вовремя
накатила проклятая слабость, и Оскар, чтобы не сомлеть, перевернулся на
больной бок и в таком положении, шипя и ругаясь, дотянул-таки до дороги.
Парус понес шлюпку дальше, в чистое поле - опять заело чертов стопор, - и
тогда Оскар просто выдернул мачту из степса и бросил под рулевой конек.
Лезвие перепрыгнуло через трубу, распахав парус, но опорные коньки
споткнулись об нее, сорвали штифты и развернулись в разные стороны. Шлюпка
остановилась как раз на пути огромных счетверенных катков каравана.
Первый выстрел не получился: ракета соскочила со ствола и застучала по
льду, как консервная жестянка. Вторая ракета оранжевой змеей пошла
прямиком под брюхо каравана: нет занятия гаже, чем лежа стрелять из
игломета, а подниматься уже не было ни сил, ни времени.
Последнюю Оскар нацелил почти в зенит, и на штурманской башенке
каравана наконец завертелся красный прожектор. Заметили.
Караван сбросил скорость, и Оскар успел прочитать на борту огромные
буквы "OLI".
"Голиаф", - подумал он, закрывая глаза.

Сова Таклтон танцевал, словно солист в Ледовом театре. Вся разница
состояла в том, что он был полностью экипирован для ледового путешествия,
а над головой у него вместо хрустального свода чернело небо. Движения
танцора были незамысловаты, но это был именно танец, а не просто
бессмысленное кружение. Музыки Оскар не слышал, сам Сова молчал, танцуя
сосредоточенно, даже как-то отрешенно. И вдруг лед начал затягивать
Таклтона - сначала по щиколотку, потом по колено.
Сова танцевал, ничего не замечая, а лед затягивал его все глубже и