"Ю.Барсуков. Свой человек в СИС ("Профессия: разведчик") " - читать интересную книгу автора

по-настоящему несчастлив. Сомнения - это страшная мука.
Проблема состояла в том, что я не мог принимать все на веру. Я не мог
со всеми соглашаться. Когда я был занят и они нуждались во мне, это не
казалось столь важным. Но когда они не стали использовать меня, сомнения
стали закрадываться в мою душу. Сомнения вызывало у меня тогдашнее
руководство страны. Брежневский период был трудным временем. Мы все
задыхались под его застойным, беспросветным руководством".
Твердость, неизменность убеждений Кима Филби многие на Западе оценивали
должным образом. Среди них уже упоминавшийся сэр Роберт Маккензи. Когда в
1967 году он узнал от Филлипа Найтли, что тот готовит книгу о Киме Филби, он
сказал: "Вы должны совершенно отчетливо представлять - и это очень важно, -
что Филби не продавал государственные секреты своей страны. Он


210

их передавал. Он делал это не ради денег. Он не получил за это ни одного
пенса. Он делал это ради своих идеалов". Журналист Мюррей Сейл, один из
первых подготовивший серьезное исследование о жизни и деятельности Кима
Филби, писал, что Ким определил свои политические взгляды и симпатии в
начале 30-х годов, исходя из обстановки в Европе. И в этом его решение не
было необычным. Скорее, оно опережало решение других его сверстников. "Что
касается выбора "коммунизм против фашизма или Сталин против Гитлера", то в
1933 году Ким принял такое решение, которое демократический или буржуазный
мир принял несколько лет позже. Чего многие не могли принять, так это того,
что он оставался упрямо последовательным в своем выборе всю свою жизнь".
Недруги Кима действительно не могли простить ему того, что он сделал, и
свои обвинения и нападки в его адрес облекали в форму таких нравственных
категорий, как отказ от патриотизма, нарушение верности своей стране.
Подобные "уколы" обязательно присутствовали во всех беседах Кима с его
английскими биографами и журналистами. Но Ким никогда не уходил от прямых
ответов на откровенно поставленные вопросы. Они обескураживали его
интервьюеров, которые ожидали от него каких-то проявлений "комплекса вины"
или угрызений совести. Но Ким Филби вновь и вновь поражал их верой в свои
идеалы и абсолютной убежденностью в их справедливости.
"Я не думаю, то, что я сделал, причинило какой-либо вред моей Британии.
В действительности, моя работа на КГБ во многом служила британскому народу.
И это не только моя точка зрения. Тревор-Роупер писал, что, по его мнению, я
никогда не причинял Англии никакого ущерба" - так оценивал итоги своей
деятельности Ким Филби в заключительной беседе с Ф. Найтли в Москве.
- Итак, вы сделали бы все это снова?
- Конечно!
- И никаких сожалений?
- Никаких сожалений в смысле, что никакие действия не бывают полностью
правильными или полностью ошибочными. Пытаясь подвести баланс своей жизни, я
бы сказал, что я больше сделал правильного, чем неправильного. Хотя я
понимаю, что многие не согласятся со мной.
- В отношении вас часто высказывают обвинение, что ваше политическое
развитие, должно быть, застыло на уровне тридцатых годов, что только
человек, который с той поры не думал о политике, все еще может оставаться