"Доналд Бартелми. Белоснежка " - читать интересную книгу автора

знал когда-либо этот выцветающий мир. Случается, я ловлю себя на жесте,
столь царственном, столь преполненном блеска, что просто диву даешься,
откуда что берется. Это берется от моего отца, Пола XVII, личности в высшей
степени царственной. Хотя его единственным свершением за весь долгий период
его неправления стала полная де-деификация его собственной персоны.
Представляя себя как обычного смертного, во всем подобного прочим людям, он
наводил мощного шороха. Многие просто шарахались. Но вот чего они у него
отнять не могли, там, в Монтрё, в этой огромной спальне, - так это его
крови. А второе, чего не могли у него отнять, - так это его манер и повадок,
кои я унаследовал в тошнотворно высокой степени. Даже в пятьдесят пять он
увлажнял свою обувь изнутри одеколоном. Но во мне больше склонности к
экспериментам, хотя в то же самое время и больше отстраненности. Верхом его
амбиций было задрать подол горничной или кухарке, мои же амбиции гораздо
серьезнее, я только пока не знаю толком, в чем именно они состоят. Возможно,
следует выйти в мир и завязать связь с какой-нибудь красавицей, нуждающейся
во мне, и спасти ее, а затем увезти, перекинув через луку своего аргамака,
надеюсь, я тут ничего не перепутал. Но, с другой стороны, сэндвич с утятиной
и синим сыром, каковой я ем в настоящий момент, тоже весьма привлекателен и
требует максимального внимания. Мой отец - он был, как бы это помягче, не
без причуд. Он знал такое, что не известно прочим людям. Он слышал, как поют
перед смертью лебеди, как пчелы лают в ночи. Так он мне говорил, но я ему
тогда не верил. А теперь я уже и не знаю.

Генри перечислял в блокноте свои слабости. Процесс, сравнимый с ловлей
блох на собачьем брюхе. Слабости поштучно выщипываются из исступления души.
Само собой, слово "исступление" здесь используется в весьма специальном
смысле, как "страдание", являющееся, если по-немецки, одним из трех аспектов
чего-то, именуемого "люмпвельт" в сентенциях типа: "Инмиттен-ностъ1
люмпвельта склоняется к страданию". Так что вышеупомянутое исступление есть
вроде как припадок, только припадок медленный, чуть ли не остановленный в
развитии, да к тому же поделенный на три. "Должен ли я отправиться в Акадию
и извлечь оттуда своих родителей? С этой стоянки, где их авто стоит аж с
1936 года? Конечно же, за это время они прочно укоренились - газо- и
водопроводом, геранями. Корчевать будет очень и очень непросто. Страх перед
отцовским неодобрением. Вот что меня отпугивает. Ему там хорошо, насколько я
знаю, и все же меня не покидает чувство, что его следует спасти. От этих
красот природы". Тут вошел Дэн.
- Дэн, что такое сорванный болт? - спросил Генри.
- Сорванный болт, - сказал Дэн, - это болт с прерванной винтовой
нарезкой, какая бывает в орудийном казеннике и образуется удалением части
или частей резьбы, а иногда является составным элементом ствола. Головка
болта при этом не задействуется.
- Грязная похабень, - сказал Генри. - Этот язык буквально принуждает
тебя думать о сексе, от него разит сексом, все эти болты с головками,
стволы, элементы, прерывания, части. Неудивительно, что с таким языком мы
все тут малость трехнутые...
- Не знаю, как тебя, - сказал Дэн, - а лично меня никто не трахал.
- Ну вот, видишь? - сказал Генри. - Я же говорил "трехнутые", а не
"трахнутые". От этого просто некуда деться.
- Ты, Генри, живешь в мире собственного изготовления.