"Уильям Бартон. Бунт обреченных" - читать интересную книгу автора

пожала мне руку, ее пожатие все еще было крепким и дружеским, а пальцы
теплыми. АЛИКС улыбалась, но я заметил, что по ее лицу пробежала и тут же
исчезла тень. Выдвинув стул, она перевернула его задом наперед, уселась на
него, верхом и положила руки на спинку. Я что-то не припомню, чтобы раньше
моя подруга так садилась.
Мы болтали при тусклом свете керосиновых ламп, обсуждали внутреннее
убранство и посетителей бара Дэви. Из разговора трудно было понять, кто мы -
то ли незнакомые, случайно встретившиеся люди, то ли старые друзья-приятели.
Закрывая глаза и вновь их открывая, я сравнивал ту, давнишнюю Алике, какой я
запомнил ее, и теперешнюю взрослую женщину. Она осталась по-прежнему юной и
свежей, как двадцать лет назад, а ее кожа - такой же гладкой - я все еще
хранил в памяти свои ощущения.
Чудесные, маленькие, гладкие руки приводили меня в восторг. По-моему,
они не изменились. Женщина сидела таким образом, что глаза оставались в
тени, и колышущиеся тени творили чудеса, создавая впечатление бездонных
черных озер. Она, не отрываясь, смотрела на меня, большей частью на лицо.
Остальные отошли на задний план; Дэви и Лэнк, повернувшись друг к
другу, увлеченно о чем-то разговаривали. Скорее всего, темой их беседы был
я.
Марш, серьезно взявшийся за пиво, молча сидел, иногда посматривая на
меня своими затуманенными, ястребиными глазами полицейского-сагота, и
прислушивался к болтовне брата и хозяина бара.
Может, он тоже кое-что помнит. В вине полностью забыться нельзя, оно не
дает полного забвения, а иногда даже помогает вспомнить давно забытое.
Кто знает, может, именно для этого его употребляют?
В темноте виднелись зубы Алике, почти, но всетаки не совсем белые,
поблескивающие от влаги, рот был приоткрыт в полуулыбке, будто она
погрузилась в сладкие мечты.
Положив подбородок на сложенные на спинке стула руки, женщина, глядя
мне в глаза, говорила:
- Когда ты уехал, я долго не знала, что делать. - Улыбка стала шире, но
я ощутил горечь и злобу, исходившую от нее. - Думаю, что я чувствовала себя
совсем потерянной, покинутой душой. Никак не могла представить, что буду так
сильно переживать. Я очень скучала по тебе.
Я придвинулся к ней ближе, пытаясь уловить , скрытый смысл в ее словах,
и не смог:
- Мы говорили об этом, ведь так? Я тоже по тебе скучал.
Сам не знаю, говорил ли я правду в тот момент или нет. Может, и нет. Я
думал о ней короткими ночами на ранних ступенях обучения, сожалея, что Алике
не лежит со мной рядом в постели, мечтал вновь заняться с ней любовью, пойти
вместе в лес, поговорить на серьезную тему. Однако воспоминания и горечь
утраты быстро изгладились из памяти, стрессы и нечеловеческое напряжение
тренировок в легионах спагов изгнали из меня бесов. Во мне умерла тоска по
дому, а вот другие, мои вновь приобретенные друзья, умирали сами, не
выдерживая нагрузок.
А потом появилась Марни, сменившаяся вереницей других наложниц. Нет,
вообще-то я не лгал: я так и не смог забыть ее.
Алике продолжала:
- Этого недостаточно. Поразмыслив, я решила жить разумом, а не сердцем.
Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым, Ати.