"Сергей Алексеевич Баруздин. Тоня из Семеновки (Маленькие повести и рассказы) " - читать интересную книгу автора

Впрочем, плыть приходилось метров триста, а дальше шло мелководье.
Перебравшись на противоположный берег, они валялись на песке. Девчонки
туда доплывать не решались.
Я смотрел теперь на нее с того берега, и издали она казалась мне
необыкновенной, особенно ее мокрые косы и трусики с мячиком.
Меня подмывало спросить местных мальчишек, кто она, но я не решался,
словно боясь спугнуть ее саму, нарушить то чувство, которое охватывало
меня при виде ее.
Как-то нас отпустили со станции раньше, и я, не увидев ее у реки,
побежал вместо купания в деревню. Она полола что-то на поле со своими
девчонками, и я остановился, завороженный. На ней было довольно длинное
ярко-красное платье в горошек и на голове такая же косынка, из-под которой
выбивались тугие косы. Мне показалось, что тут, в поле, она еще более
красива, чем на реке.
Я присел на скамейке возле избы, в которой квартировал, и долго
смотрел в поле. Где-то после шести они закончили работу и отправились на
реку. Я побрел за ними. На берегу уже не было мальчишек, и я, один из
нашей компании, прыгнул в воду и поплыл на противоположный берег. Сегодня
мне особенно хотелось показать, как я плаваю. И хотя не знал никаких
стилей, я очень старался и какую-то часть проплыл даже на спине. А потом
опять долго смотрел на нее с того песчаного берега. Вернулся я только
когда девочки переоделись и ушли.
Прежде вечера я больше коротал с книжкой, а тут и чтение забросил.
После ужина выходил на деревенскую улицу и слонялся из конца в конец в
надежде увидеть ее. По улице ходили группы и парочки, с гармошкой, но ее
почему-то не было.
Я возвращался к себе в избу и, пока хозяева не потушили свет, брал
книгу, но не читал. На листках бумаги выводил стихотворные строчки:

Все пройдет, и зимними порошами
Заметет прошедших весен нить.
Все равно ты самая хорошая,
И тебя немыслимо забыть.

Я подражал всем и вся, и вдруг у меня рождались такие стихи:

Мы сидим с тобой в кабаке.
Точим зубы со всякой сволочью,
Чтоб навек забыть о тоске,
Что нам губы разъела щелочью.

Но думал я только о ней и в эти минуты и потом, когда в избе гас
свет. Фантазия рисовала мне наши разговоры и встречи на берегу и на улице,
в лесу и в совхозном клубе на киносеансе, а потом я засыпал, и мне снилась
она в ярко-красном платье и такой же косынке горошком, и я удивлялся, что
вижу цветные сны, чего раньше никогда не случалось.


* * *