"Сергей Алексеевич Баруздин. Повторение пройденного (Роман)" - читать интересную книгу автора

Чудесный день - зимний и уже не зимний, мартовский, с щедрым солнцем
и подтаивающим снежком на московских улицах. Дворники скребли тротуары.
Радио гремело маршами на улицах и площадях, как в дни праздников.
Закончилась война на Карельском перешейке. Она прошла как-то мимо меня. Но
она не прошла мимо других...
Наша огромная квартира ликовала. Огромная потому, что в ней, помимо
нас, жило сорок шесть жильцов, или восемнадцать семей. Они, то есть все
мы, занимали целый четвертый этаж дома, когда-то принадлежавшего
кондитерской фирме Абрикосовых. Этой фирмы давно не было, а мы - четвертый
этаж, надстройка над этой некогда существовавшей фирмой, - жили в одном
коридоре, с двумя кухнями, одной уборной и одним телефоном, в общем,
дружной семьей! И вот сейчас все поздравляли одну из соседок, Евгению
Ивановну, а она целовала всех, и плакала, и смеялась, и без конца
говорила:
- Господи, неужели теперь вернется! Живой вернется!
А во дворе у ворот стоял Боря Скворцов, стоял, по-моему, с самого
утра, и сообщал всем, что его отец награжден медалью "За отвагу".
- Вот придет скоро - сами увидите! - говорил Боря для большей
убедительности. Вдруг, в самом деле, ему кто-то не поверит!
Вечером, когда я шел в Дом пионеров, у газетных киосков стояли
длинные очереди за "Вечеркой".
Я тоже радовался, но думал сейчас совсем о другом. Может, зря ей
написал? Как все просто и хорошо было до этого! А сейчас... Мало мне этих
танцев! Смотри, еще плавать придется!
Конечно, зря! И все этот Боря. Посоветовал. Правда, сегодня не надо
на него сердиться. Он счастливый. Медаль "За отвагу". Теперь в нашем доме
есть еще один настоящий герой! Первый - полковник из третьего подъезда -
имеет медаль "XX лет РККА". А "За отвагу", пожалуй, даже повыше?
Наташу я встретил после занятий в раздевалке. Как всегда, спросил:
- Ты идешь?
- Только недолго. Ладно?
Дошли до остановки трамвая, и она сама предложила:
- Пройдем дальше? Через Красную площадь?
- Конечно.
Молчали почти до самой Красной площади. Кто-то из нас должен был
заговорить первым. Я не знал, что сказать...
- Ты давно не читал мне ничего, - сказала наконец она. - Почитай.
Что же прочесть? Я читал ей много-много раз. Кажется, все перечитал,
что было можно. Я не читал ей только то, что было написано о ней. Но
сейчас? Нет! Нет! Хватит записки!
- А что? - растерялся я.
- Что хочешь. - Она сказала это почти без интереса, словно думала
сейчас совсем о другом.
И, кажется, я вспомнил:
- Хочешь, прочту самое-самое первое? Только не смейся! Мне и самому
сейчас смешно. Это давно, когда мне десять лет было...
Она кивнула головой.
И я начал: