"Эльвира Барякина. Фабрика гроз " - читать интересную книгу автора

овации. Ребята были все в сборе и теперь, поднявшись со своих мест,
картинно ему аплодировали.
- Ну, как?! - хором спросили Боги с Леденцовой.
- Алтаев, рассказывай! - потребовал Никитин в предчувствии
суперинтересной истории.
Несколько секунд Ивар молчал.
- Тарасевич ничего не знает, - наконец объявил он. - Я с ней только
время зря потерял. Она даже не пиарщица, а просто...
- Как?! Что значит "просто"?!
- Мы облажались, - вздохнул Ивар, проходя в свой кабинет. - Вернее, я
облажался. Я подумал, что она большая шишка, а оказалось - ничего
подобного. Синий просто по дружбе взял ее к себе в штаб.
- И ты решил завязать с ней? - воскликнула Леденцова. - Но это же
глупо! Даже если она мелкая сошка, она все равно может быть полезной: она
же вращается в хоботовских кругах, что-то видит, что-то слышит... У нее
есть информация!
- Эту информацию надо обрабатывать и анализировать, - отрезал Ивар. -
А на это у нас совершенно нет времени.
Разочарованные, ребята молча вернулись каждый к своей работе.
- Да, Ив, тебя жена искала и велела перезвонить, - сказал Никитин, не
отрывая глаз от монитора.
Ивар прикрыл дверь своего кабинета. Упал в кресло.
Жена звонила... И так господь бог за что-то прогневался и послал на
его голову все тридцать три несчастья. А тут еще она.
Они поженились с Любой семь лет назад. Ее папаня служил в московской
мэрии на ниве строительства, так что с самого начала предполагалось, что в
Любкиной жизни все будет на высшем уровне: образование - переводческий
факультет МГИМО, приятели - поп-звездочки, известные художники, сотрудники
посольств и крупнейших издательств, одежда - от лучших мировых дизайнеров.
Любка была богемной девочкой до самых кончиков своих накладных ногтей. Она
знала пол-Москвы, объездила весь мир, цитировала Шиллера в оригинале и
могла часами беседовать о творчестве Рериха или Коровина.
Кроме того, она была красивой - обалденная фигура, пухлые губки,
блестящие темно-каштановые волосы...
Когда они поженились, Ивар был безумно горд. Любка стала его
достижением, его пропуском в Большой Мир. Ей все далось по праву рождения,
она была аристократка и жила не в России, и даже не в Москве, а где-то в
пространстве между Москвой и Лос-Анджелесом.
Ивар помнил, как она в первый раз привела его в свою огромную квартиру
на Тверской. Небывалая по тем временам роскошь каждой вещицы, сидевшая в
гостях заслуженная артистка, планирование выходных в Альпах... Но больше
всего его поразил вид из окна: было так странно видеть знакомую с детства
улицу с высоты сталинской многоэтажки - это был взгляд из другого
измерения.
Любочкин папа - веселый, пузатый, в брюках на подтяжках - позвал Ивара
курить сигары в свой кабинет.
- Мать опять возмущаться будет, что мы все просмолили, - доверительно
пожаловался он на жену. - Ну да ничего, мы потихонечку...
Ивар знал, что его изучают: потянет он или не потянет? Можно ли его
принять в семью?