"Мария Барышева. Мутные воды дельты" - читать интересную книгу автора

специально, но как Вита умудрилась так разбить нос? Венька, конечно, забыв
обо всем, мчится к ней и начинает успокаивать. Наверху, из-за кустов
тутника, появляется Мишка и вопросительно смотрит на все это. В руках у него
спиннинг.
Через минуту Венька поворачивается к нам. На его лице растерянность,
испуг и досада.
- Слышьте, мужики? Давайте, плывите без меня. Витке что-то плохо -
говорит, голова кружится, тошнит. Придется вызывать ей врача. Давайте, а я
ее домой отнесу!
- Как же так?! - кричит Антоха, и все начинают возмущаться, все
толпятся вокруг Виты, оглядывают ее и говорят, что она не так уж плоха,
предлагают сначала отвести ее домой, а потом плыть. Осторожный Рафик
предлагает все перенести, и общее возмущение теперь выплескивается на него.
- Если мы не поплывем сегодня, то не поплывем никогда! - почти кричит
Антоха. - Венька, чо ты в самом деле?! Ничего с ней не случится! Вон, даже
Шпендик плывет! Ну елки-палки!
Только я остаюсь стоять у парапета. Я ничего не говорю. Венька мне в
реке совсем не нужен. А он непреклонен и уже собирается взять сестру на руки
и нести ее домой. Вита заливается ручьем, и я изумляюсь: как же Венька не
видит, насколько она на самом деле довольна происходящим. Но тут в игру
вступает Юй, она уговаривает Веньку, убеждает, что побудет с Витой и ничего
с ней плохого не случится, что все будет с ней хорошо и что своим отказом он
подведет всех нас.
- Они ведь без тебя не поплывут, - шепчет она. - Куда они без тебя?!
Венька смотрит на Виту, на кровавую дорожку под ее ноздрей, потом на
нас, потом на Юй. Он смотрит долго и пристально, потом говорит:
- Ладно. Но, смотри, Юлька! Смотри!
На лице Виты теперь появляется глубокое отчаянье и она кричит.
- Не плавай! Венька! Мне плохо! Мне очень плохо!
- Я быстро! - говорит Венька, подбегает к парапету, легко вскакивает на
него и, взмахнув в воздухе руками, летит вниз. Через секунду раздается
всплеск, и Венька кричит нам:
- Ну, вы что там, заснули?
Раздается дикое индейское улюлюканье, и все, сбрасывая с себя футболки
и шорты, один за другим сыпятся в воду. Только я на мгновение задерживаюсь
на парапете. Небо уже светлеет, светлеет и вода, превращаясь из серой в
светло-коричневую, но солнце встанет еще не скоро - может быть, мы успеем
доплыть до острова прежде, чем вода забликует. А остров кажется таким
далеким, а река - такой широкой, мощной, угрюмой, неприветливой. Только
сейчас я осознаю, над какой темной пропастью, заполненной водой, мне
придется плыть, и что только может, невидимое до поры до времени, таиться в
этой пропасти. Мне становится не по себе, меня одолевают нехорошие
предчувствия, но отказаться нельзя - это позор, это отказ от Юй, это
насмешки, это, если хотите, одна из разновидностей смерти.
- Эй, Шпендик! Ты там что, в памятники записался?!
- Монумент рыбаку-герою!
- Заплесневел?!
Все пятеро плещутся там, внизу, и смотрят на меня весело и нетерпеливо,
а я замер на парапете, выщербленном и теплом от вчерашнего солнца. А потом
отталкиваюсь пятками от бетона и с диким криком лечу вниз головой. Пронзаю