"Мария Барышева. Мутные воды дельты" - читать интересную книгу автора

несколько минут среди нас воцарилась тишина.
Мы смотрели на реку, которая лениво текла мимо, неся на своей спине
мусор, окурки, стайки мальков, смотрели на вожделенный песчаный остров -
сейчас он выступал из теплой воды во всей красе, весной же его почти
полностью затопляло. Доплыть до острова - сейчас эта цель кому угодно
покажется смешной, тогда же она могла заслонить собой весь мир. И в это
мгновение я почти видел, как бреду по песку - по щиколотку в теплой воде -
бреду по острову, а где-то, далеко позади, бултыхаются остальные - плывут из
последних сил, и даже Венька... Но тут громко загудел сейнер, и я вернулся
обратно на набережную, к удочкам, к притихшим друзьям, к блестящим волосам
Юй, закрученным на макушке в сложный узел и ее белозубой улыбке, и Вита все
еще возилась внизу, разыскивая свой крючок. Я вздохнул, снова вспомнил, что
должен принести домой хлеб, и опять собрался уходить, но тут Венька оставил
свою "резинку", снял леску закидушки с одного из сторожков и принялся
неторопливо вытаскивать. Конечно, на крючке, скорее всего, ничего не было,
кроме остатков наживки, но я все же остался посмотреть. Довольно часто
бывает так, что вроде бы поклевок не было, а вытащишь леску - на крючке
большой тихоня-бычок, который висит себе смирно и даже не думает дергаться.
Я перегнулся через парапет, глядя, как вытягивается из воды мокрая
леска, пытаясь разглядеть, что там, под водой. Внизу мелькнули пятки Виты -
она снова нырнула, пытаясь отцепить крючок, - песчаная отмель-пляжик намного
правее, а здесь глубина не меньше полутора метров. Но за Виту беспокоиться
нечего - благодаря брату она плавает не хуже всех нас. Бесстрашные мальки
воблы суетятся почти возле нее, стремительно мелькая в желтой воде. В это
время года их в реке тучи, и для мартынов - речных чаек - раздолье. Вот и
сейчас они то и дело с плеском падают в воду, словно проваливаясь в воздухе,
лихо подхватывая маленькие серебристые тельца. Голоса у них пронзительные,
противные. Один мартын опустился на воду отдохнуть и, сложив крылья, лениво
покачивается на мелких волнах. Солнце еще не взошло полностью, сильных
бликов на реке нет, и мне хорошо было видно птицу, хоть сидит она неблизко,
и несколько секунд я рассеянно смотрел на нее, пытаясь высчитать, сколько
воблят такой мартын может съесть за раз. И тут, хрипло вскрикнув, мартын
нырнул.
Я невольно отшатнулся от парапета. Казалось бы, ничего нет необычного в
том, что мартын нырнул, но птицу со вскинутой головой словно втянуло под
воду, словно всосало вглубь. Я никогда не видел, чтобы мартыны ныряли таким
образом.
Я долго, до боли в глазах всматривался в то место, где исчезла птица,
ожидая, пока она вынырнет, но мартын так больше и не появился. И только на
мгновение я увидел что-то странное, похожее на большое бревно, всплывшее на
поверхность, темное и скользкое. Но почти сразу оно исчезло, и я заморгал,
пытаясь понять, было ли оно вообще или солнце сыграло со мной шутку. А когда
Юй толкнула меня и спросила, что случилось, я вдруг почему-то вспомнил
сначала о Камалове и кудрявых пеликанах, а потом перед моими глазами всплыл
тонущий в нарисованных волнах мальчик и неправдоподобно огромная сомовья
пасть позади него. Я никогда не видел больших сомов - не огромных - даже
просто больших. Случалось только видеть маленьких, длиной с руку взрослого
мужчины, и они мне никогда не нравились - когда их пасть закрыта, кажется,
что сомы скептически улыбаются, что они себе на уме и задумали какую-то
пакость, о которой вам никак не догадаться, и смотреть на улыбку сома как-то