"Александр Башкуев. Храмовник" - читать интересную книгу автора

прихожей, а там - все здорово выгорело.
Меньше всего пострадал бывший кабинет моего отца. Я забрался в него,
собрал все теплые вещи, что смог надеть на себя и вышел из дому, чтоб
никогда в него не вернуться.
Чекисты забрали почти что все, кроме того, что им невозможно было - ни
носить, ни продать. Поэтому я шел по карельскому лесу в парадной шинели
офицера Императорской Гвардии и полы ее волочились за мной.
Шинель быстро отсырела, намокла и стала как камень тянуть меня за
собой. Тогда я решил бросить ее, и уже снимая, случайно сунул руку в карман
- там я вдруг нащупал крохотный золотой медальон с гравировкой и маминым
лицом на эмали. Я - Верующий и во всем вижу Волю Божию. Я понял, что
Господь послал мне его - неспроста. Я отрезал от тяжкой шинели шнур к
аксельбантам, продел его в дужку последней памятки о матушке и надел шнурок
на шею.
Я (даже в десять лет!) знал, что это - ошибка, коя может стоить мне
жизни. Но я - Рыцарь и готов был рискнуть.

Я очнулся. Снова раскрылась дверь к проверяющим и былой унтер Потапыч,
щурясь, громко прочел:
- "Крафт! Эй, Граф - твоя очередь!"
Я вошел в длинную, похожую на извилистый коридор учительскую
"Образцовой колонии для беспризорников" и сразу понял - они выследили меня.
Комната была заполнена людьми в штатском, по одному виду коих можно
было сказать, - ЧеКа. Столько лет, столько дней я скрывался от них... И вот
теперь - все. Они меня взяли.
Во главе стола сидел длинный худощавый человек в выцветшей гимнастерке
с козлиным лицом и бородкой. Он читал какие-то бумажки, сложенные перед ним.
Не глядя на меня, он указал рукой на ряд стульев и я хотел сесть на
ближайший. Кто-то вовремя прошептал:
- "Атенсьон!" - и я увидал, что у стула ножка надломлена. Я поменял
его и другой человек со смехом добавил что-то еще. На чьем-то птичьем.
Слишком поздно я осознал, что у этого стула непрочная спинка и чуть не упал.
Кто-то чуть засмеялся, кто-то что-то шепнул. В длинной темной комнате
будто бы ожили десятки теней. В этот миг козлоликий чекист, тряся своей
редкой бородкой , прочел:
- "Крафт Николай Янович - немец, атеист, родился в Ташкенте в 1911
году в семье инженера-путейца. Отец - комиссар Путей Сообщения
Туркестанской Республики. Казнен вместе со всею семьей в дни басмаческого
выступления... Круглый сирота.
Поступил в колонию три недели назад из тифозного карантина после
выздоровления от сыпняка. Свободно говорит по-немецки, по-русски - с
сильным акцентом. Пользуется непререкаемым авторитетом среди прочих
воспитанников. Кличка, - производная от фамилии - Граф. Все верно?"
Я чуть кивнул. Козлоликий показал мне старую затертую фотографию с
человеком в форме путейца, обнимающего такую же светловолосую женщину и трех
детей. Я кивнул еще раз. "Да, это мы - Крафты". Так мне сказал тот,
умиравший от тифа парнишечка.
Сам не знаю, - почему я его подобрал. Он бредил по-нашему, по-немецки,
а никто не мог разобрать и все думали его бросить.
Я случайно пристал к той компании. Меня с улицы взяли воры, кои и