"Кристалл, несущий смерть" - читать интересную книгу автора (Муркок Майкл)

ГЛАВА 2. НОБЛИО И ИССЕЛЬДА

Граф Брасс был одним из самых знаменитых воинов своего времени, и редкое сражение в те годы обходилось без его участия. Добрая половина европейских владык была обязана ему своей короной, он с равной легкостью возводил королей на трон и свергал их. Самые влиятельные политики прислушивались к его словам, считая графа непревзойденным дипломатом и мастером интриги. Зачастую граф Брасс выступал как обычный наемник, но при этом им владела великая идея: привести к единству всю Европу и добиться мира на континенте. Именно поэтому он поддерживал любого из власть предержащих, кто стремился к той же цели. Ему не раз предлагали власть в самых разных странах, но он всегда отвечал отказом, прекрасно сознавая, как много сил должно уйти на укрепление державы, потерять которую он сможет в одночасье. Куда разумнее будет, полагал он, потихоньку направлять ход истории в нужное русло, действуя то здесь, то там и не завися ни от кого.

И все же нескончаемые войны и интриги со временем стали казаться графу утомительными, и даже собственные идеалы уже вдохновляли не так, как прежде. Вот почему он все же принял предложение камаргцев стать Хранителем этой древней страны болот и озер, что раскинулась на побережье Срединного моря.

Некогда Камарг был частью государства, именуемого Францией, но держава эта давно уже распалась на дюжину враждующих княжеств с громкими названиями. Однако Камарг чем-то привлек графа – то ли своим высоким выцветшим небом, то ли наследием давних времен, то ли сохранившимися древними обычаями. Граф Брасс решил, что страна эта достойна того, чтобы он сделал ее мирной и процветающей.

Наемник, исколесивший всю Европу, он многое узнал и многому научился в своих походах, и именно поэтому в недрах суровых сторожевых башен ныне таилось оружие куда более мощное, нежели простые огнеметы или мечи стражников.

С юга побережье Камарга сильно заболочено, и потому, даже когда торговые корабли порой заходят в его маленькие бухты, с них редко кто отваживается сойти на берег. Природа Камарга сурова: сплошные безлюдные пустоши, непроходимые болота да горные хребты, с трех сторон обступившие страну. Если путешественникам нужно попасть вглубь материка, они обычно продолжают путь на восток и там уже поднимаются вверх по реке Роне, так что вести из внешнего мира редко и с большим опозданием доходят до камаргцев.

И это тоже сыграло свою роль в намерении графа поселиться здесь. После бесконечных интриг и военных походов он от души наслаждался покоем и уединением, и даже самые необычайные новости не могли вызвать трепета в его душе. В молодые годы граф командовал целыми армиями в постоянно сотрясавших Европу войнах. Однако со временем кочевая жизнь утомила его, и он не желал более возвращаться к ней, что бы ни сулили ему взамен.

К западу от Камарга лежала островная империя Гранбретания – с ее полубезумной наукой и жаждой завоеваний – единственная страна Европы, не раздираемая междоусобицами. Выстроив из серебра огромный мост, соединивший острова и материк, империя стремилась расширить свои владения с помощью черной магии и военных машин, таких, как медные орнитоптеры, которые могли пролетать более ста миль без остановки. Но даже эти притязания Империи Мрака не слишком беспокоили графа Брасса. Законы истории непреложны, и он твердо верил, что в конечном итоге любая сила, сколь бы ни была она бессмысленна и жестока, должна послужить на объединение непрестанно воюющих друг с другом европейских государств.

Огромный жизненный опыт лежал в основе этой философии, и граф твердо придерживался ее, тем более, что Камарг, вверенный его попечению, был достаточно хорошо защищен, чтобы отразить возможное нападение Гранбретании. Не испытывая страха перед империей, граф мог даже с определенной долей восхищения взирать на то, как эта зловещая тень постепенно ширится, накрывая все большую часть Европы.

Под властью Гранбретании лежали уже все страны севера, вплоть до Скандии, и граница проходила по знаменитым городам, таким как Парис, Мунхейм, Вейна, Кракув, Кернинбург (за которым лежала загадочная страна Московия). Очень скоро этот огромный, с каждым днем расширяющийся и ползущий вглубь континента полукруг достигнет пределов Италии, Мадьярии и Славии. Граф не сомневался, что Империя Мрака распространит свою власть от Норвежского до Срединного морей, – и только Камарг устоит перед ее натиском. Об этом он готов был позаботиться, с того самого дня, как принял бразды правления Камаргом после гибели прежнего владыки, чернокнижника из Булгарии, которого растерзали его собственные стражники.

Первым делом граф занялся укреплением границ и борьбой с нечистью, порожденной прошлым Хранителем, так что теперь в живых осталась лишь горстка бормотунов, которые бродили по болотам, наводя ужас на жителей отдаленных деревень. Сам граф поселился в величественном замке Эгморт, где и наслаждался простой сельской жизнью, а народ Камарга впервые за много лет вздохнул свободно.

Замок, носивший теперь имя замок Брасс, был возведен несколько веков назад на вершине правильной четырехгранной ступенчатой пирамиды, возвышающейся над городом. Ярусы пирамиды засыпали землей, а на террасах разбили пышные сады. На ухоженных лужайках резвились дети и прогуливались взрослые. Здесь также рос виноград, из которого давили лучшее в Камарге вино, а дальше, вниз по склону, расположились огороды, засаженные фасолью, картофелем, цветной капустой, морковью и салатом. Так что фрукты и овощи не переводились в замке почти круглый год.

Подобно всем прочим городским строениям, замок был возведен из белоснежного камня. Все его окна были украшены витражами, над зубчатыми стенами высились причудливой формы башенки. С крыши самой высокой из них открывалась великолепная панорама Камарга. А когда налетал мистраль и проносился сквозь сложную систему труб и отдушин, то замок словно начинал петь, и эта музыка, подобная звучанию органа, разносилась ветром на многие мили.

Замок возвышался над красными крышами городских домов и над ареной, построенной, как говорили, много тысяч лет назад, еще при римлянах, для проведения празднеств и состязаний…

Наконец на измученном скакуне граф добрался до замка и кликнул стражу. Дождь почти прекратился, но в такую стылую ночь граф больше всего мечтал согреться у горящего камина. Въехав во двор через огромные железные ворота, он спешился и бросил конюху поводья, а затем тяжело поднялся по ступенькам, вошел в дом и, миновав короткий коридор, оказался в парадном зале замка.

Огонь весело потрескивал в очаге за каминной решеткой, а рядом в глубоких мягких креслах сидели дочь графа Иссельда и его старый друг Ноблио. Завидев графа, оба поднялись ему навстречу, и Иссельда, привстав на цыпочки, поцеловала отца в щеку. Ноблио широко улыбнулся.

– Готов поспорить, ты сейчас не прочь наконец скинуть доспехи и поесть горячего, – с этими словами он дернул за шнурок колокольчика.

Граф кивнул с благодарностью, подошел поближе к огню и, стащив с головы шлем, положил его на каминную полку. Иссельда уже стояла перед отцом на коленях, снимая с него поножи. Это была прелестная девятнадцатилетняя девушка, с нежной золотисто-розовой кожей и пышными белокурыми волосами. Алое платье делало ее похожей на огненную фею.

Подоспевший слуга помог графу снять латы и облачиться в свободные домашние брюки и белую шерстяную рубаху.

Другие слуги поднесли поближе к камину накрытый столик с сытным ужином: здесь были картофель, бифштексы, салаты, отменный густой соус, а также кувшин с подогретым вином. Граф с наслаждением принялся за еду, а Ноблио с Иссельдой терпеливо дожидались окончания трапезы.

– Ну что, милорд, – улыбнулась девушка отцу. – Как прошел день? Все ли спокойно на нашей земле?

– Кажется, да, миледи, хотя мне не удалось объехать все сторожевые башни. Начался дождь, и я решил вернуться домой.

Он описал им свою победу над бормотуном, и от восхищения Иссельда широко распахнула глаза. Ноблио, однако, лишь покачал головой: знаменитый поэт и мудрец не всегда одобрял своего друга, ибо порой ему казалось, что тот неразумно спешит навстречу опасности.

– Кстати, если помнишь, – сказал Ноблио, когда граф закончил рассказ, – я говорил тебе утром, чтобы ты взял с собой фон Виллаха или еще кого-нибудь.

Фон Виллах был начальником охраны замка, верный старый солдат, побывавший с графом во многих сражениях. Заметив осуждение на лице друга, граф Брасс рассмеялся:

– Фон Виллаха? Он уже немолод, зачем же вытаскивать старика из замка в такую погоду!

Ноблио печально улыбнулся в ответ:

– А ведь он на целых два года моложе тебя.

– Может, и так, но разве под силу ему совладать с бормотуном?

– Не в этом дело, – возразил философ, которого нелегко было сбить с толку. – Будь ты не один, встречи с бормотуном вообще могло бы не произойти.

Граф махнул рукой, дабы прекратить спор.

– Я должен держать себя в форме, а не то стану дряхлым, как фон Виллах.

– Но ведь ты в ответе за весь наш народ, отец, – вполголоса произнесла Иссельда. – А вдруг тебя убьют…

– Не убьют!

На губах графа мелькнула презрительная усмешка, словно смерть была чем-то чуждым, что не имело к нему ни малейшего отношения. Озаренное отблесками пламени, его лицо казалось сейчас медной маской божества какого-нибудь варварского племени – и он больше походил на небожителя, чем на обычного человека.

Иссельда пожала плечами. Они с отцом во многом были схожи, и она лучше, чем кто бы то ни было, понимала, что спорить с такими людьми, как граф Брасс, совершенно бессмысленно. В одной из своих поэм Ноблио так и обратился к ней: «О ты, в ком сила и нега шелка…» – и сейчас, с любовью наблюдая за дочерью и отцом, он отмечал их поразительное духовное родство.

– Я узнал сегодня, что Гранбретания захватила герцогство Кельн, – сменил Ноблио тему разговора. – Похоже, ее власть распространяется, как чума.

– Пусть чума, но довольно полезная, – отрезал граф. – По крайней мере, она несет миру порядок.

– Политический, возможно, – с горячностью возразил Ноблио, – но едва ли духовный или нравственный. Их жестокость безмерна, а безумие перешло все границы. У этих людей отравлены души, они стремятся ко злу и ненавидят добро.

Граф разгладил усы.

– Такое случалось и прежде. Вспомните хоть того же булгарского колдуна, что был Хранителем Камарга.

– Да, но булгарец был сам по себе. Подобно маркизу Пешту или Рольдару Николаефу. Они – исключение, и рано или поздно таких всегда настигает гибель. Но Империя Мрака – это целая нация выродков, и творить зло для них столь же естественно, как дышать. Говорят, в Кельне гранбретанцы забавлялись тем, что насиловали маленьких девочек, оскопляли юношей и заставляли людей, чтобы спасти свою жизнь, совокупляться прямо на улицах. Это противоестественно, граф. Похоже, они задались целью втоптать в грязь человечество.

– Все эти рассказы, как правило, сильно приукрашены, мой друг. Тебе первому следовало бы это знать. Меня и самого некогда обвиняли в…

– Я думаю, – прервал его Ноблио, – что подобные истории не приукрашивают истину, а лишь скрывают ее. Если деяния гранбретанцев так отвратительны, то каковы же их тайные пороки?

– Страшно даже помыслить… – с дрожью в голосе поддержала его Иссельда.

– Да, – повернувшись к ней, продолжал Ноблио. – Мало у кого хватит духу поведать обо всем, что довелось увидеть и пережить. Империя несет Европе лишь видимость порядка. На самом деле это хаос, калечащий людские души.

Граф пожал плечами.

– Что бы они там ни делали, все это преходяще. Порядок требует жертв. Помяни мои слова.

– Но цена слишком высока, граф.

– Высока для кого? Что мы видим повсюду? Европа распадается на мелкие княжества, всюду бесконечные войны… Мало кому удается прожить жизнь, ни разу не обнажив клинок. И эти бесконечные перемены… По крайней мере, Гранбретания несет с собой постоянство.

– Она несет страх, мой друг. Я никак не могу с тобой согласиться.

Налив себе вина, граф выпил и, зевнув, заявил:

– Ты слишком трагически смотришь на вещи, Ноблио. Если бы тебе довелось пережить столько же, сколько и мне, ты бы понял, сколь быстротечно любое зло: оно либо рушится само, либо его уничтожают другие. Не пройдет и ста лет, как гранбретанцы станут самым обычным, мирным народом.

С этими словами граф подмигнул дочери, но она, видимо, в душе соглашаясь с Ноблио, не улыбнулась в ответ.

– Эти дикари слишком порочны, чтобы время могло их исправить, даже через века. Посмотри хотя бы, как они выглядят! Носят отвратительные звериные маски, какие-то странные одеяния, которые не снимают даже в жару… и потом – эти их жесты, походка… Все в них заряжено безумием, и это безумие заразно. – Ноблио покачал головой. – А мы своей пассивностью только подстегиваем их. Нам бы следовало…

– Сейчас нам следует пойти спать, друг мой. Не забудь, завтра – первый день празднества.

Устав спорить, граф кивнул Ноблио и поднялся с места, а затем, нежно поцеловав дочь, покинул зал.