"Владимир Евтихианович Баскаков. Кружок на карте " - читать интересную книгу автора

что ему всего через пять лет придется брать на себя такую ответственность,
какая свалилась на его плечи теперь. Был командующий округом, были другие
военачальники в Москве, в Киеве. Но что сейчас думать об этом! Случилось
так, что в его руках огромный механизм, миллионы людей. И старый смоленский
дружок танкист Николай Шубников со своим корпусом тоже часть этого
гигантского механизма.
А с Шубниковым все-таки надо было бы, наверное, поговорить по-другому,
сослуживцы ведь. На "ты" были. Обняться, что ли?
Генерал армии быстро отогнал от себя эту сентиментальную мысль, как
делал всегда, с начала войны. Сколько он встречал на войне старых
сослуживцев - и по кавшколе, и по Белоруссии, и по Украине - в разных
званиях, разных положениях; и нашедших себя в этом пекле, энергичных,
грамотных командиров, и растерявшихся, неумелых - всяких. Не та война, чтобы
заниматься сантиментами. Здесь не до лирики: помнишь, дескать, как
жили-были, как гуляли-пировали. С немцами воевать - дело серьезное. Это
генерал армии понял уже на второй день войны в сражении под Луцком, где он
пытался ударить немцев танками во фланг. Кстати, Шубников там как будто тоже
был? Ударить ударили, но надолго задержать продвижение противника не
удалось. Впрочем, почти на неделю задержали. Тогда это было немало.
Хороший он парень - этот танкист Шубников: не лезет с воспоминаниями,
даже виду не подает, что знакомы. Делом занят, воюет.
- Значит, танков не осталось? - встав из-за стола, спросил генерал
армии.
- Я полагаю, тридцать-сорок танков есть, вне кольца.
- Дырявые?
- Так точно. В ремонте. Эвакуированы в ходе нашего продвижения к
станции. Еще вышло девять танков из группы полковника Куценко.
- А сколько людей вывел из кольца?
- Полагаю, до десяти тысяч.
- Раненые?
- Вынесли всех.
- Ну что ж, это хорошо, - заключил генерал армии и вдруг совершенно
неожиданно для себя добавил: - Может быть, у вас ко мне есть просьбы?
- Просьб нет, а вопрос имею.
- Ну что ж, сегодня можно и вопрос.
- Мне разъяснили, что наш корпус должен встретить в Боковке соседей, но
их мы не встретили. Мне показалось...
- Я тебя понял, - прервал Шубникова генерал армии и хмуро, одними
глазами, улыбнулся. - Но извини меня, танкист, - это дело не корпусного
масштаба. Считай, что задачу выполнил. Считай так и другим говори. На этом и
поставим точку. Сейчас война, брат, идет. Большая война. Что там у нас
должно было получиться и чего не получилось, пусть историки разбирают. Лет
через двадцать. Если разберутся. Если не напутают.
Он подумал, что уже говорил об этом сегодня ночью Поливанову, и про
себя усмехнулся. Как это безумно трудно осмыслить, понять операцию, подобную
этой, пользуясь лишь картами, приказами, боевыми донесениями и даже
воспоминаниями участников. В прорыв вошел корпус. Все воодушевлены. Идет
бой, горят танки, гибнут люди, но корпус рвется вперед, к указанному рубежу.
У корпуса есть цель, и этой цели подчинено все - и бессонные ночи
операторов, склонившихся над картами в тряских штабных машинах; и напряжение