"Владимир Евтихианович Баскаков. Кружок на карте " - читать интересную книгу автора

Европе! - отвоеванном у гитлеровцев кусочке древней русской земли с
несколькими пепелищами, где еще недавно были деревни. Помнил доклады первой
военной осени и начала зимы, когда фронт, как стальная пружина, изгибался
дугой и вот-вот металл этой пружины мог дать трещину, но не дал, и пружина
разжалась, отбросив германские дивизии, вступившие уже в подмосковные дачные
поселки. Как это произошло? Как удалось разжать пружину? Он, да и не только
он, пока еще не осмыслил этого полностью - пусть пройдет время, историки
возьмут старые карты, донесения, сводки, шифровки и установят точно все, как
было. Но одно ясно: победу одержали дивизии, вооруженные не лучше, а
наверняка даже хуже, чем в дни летнего отступления. И обученных солдат,
кадровых офицеров в них насчитывалось куда меньше, чем тогда! Однако они
отбросили врага от столицы. Значит, им передалось невиданное напряжение
народа, страны. Напряжение, питаемое гневом и сознанием собственной силы.
Он помнил и другие доклады весны и лета нынешнего года, когда после,
казалось бы, прочной стабилизации фронта вдруг снова все перевернулось и
танковые клинья гитлеровцев двинулись к Волге по донским и воронежским
степям. Как в первое лето войны. Как тогда, но не совсем так. Все же
по-другому. Окружения главных сил южных фронтов, подобного памятным
Киевскому или Вяземскому окружениям, здесь немцам осуществить не удалось. Не
удалось и выйти на Волгу по всему фронту наступления. Не удалось прорваться
через Воронеж в глубь средней России. Сильные и точные удары по флангам
превратили германский танковый веер, развернутый по бескрайней равнине, в
две относительно узкие стрелы, упершиеся остриями в Сталинград и Кавказ.
Немецкая разведка проглядела резервы, сосредоточенные у оснований этих
стрел. Оттуда - севернее и южнее Сталинграда - и развернулось мощное
контрнаступление, зажавшее в городе и приволжских ериках отборную армию
Паулюса с приданными частями. Но если бы вдруг германский генштаб сумел
перебросить туда, к Волге и Дону, из здешних гиблых, глухих лесов танковые
дивизии, это могло в какой-то степени повредить нашим планам, помочь
Манштейну деблокировать Паулюса.
Генерал встал из-за стола, подошел к двери, открыл ее и сказал,
обращаясь к адъютанту:
- Когда появится Шубников, пришлите его ко мне.
И снова сел за стол, как и вчера, остановив взгляд на пронзительно
яркой лампочке.
А собственно, правильно ли он поступил, разрешив Шубни-кову выводить
людей из кольца без техники? Сделал бы он так год назад? Нет, конечно. Летом
и даже осенью сорок первого он обязательно приказал бы держаться до конца,
до последней возможности. Да, пожалуй, иначе тогда и нельзя было. Впрочем,
прошлым летом окруженное советское соединение не привлекло бы на себя
четырех свежих немецких дивизий. В ту пору немцы не очень-то страшились
наших фланговых ударов. А сейчас?.. Иные времена - иные песни. И у немцев и
у нас... Спасет Шубников людей - а они ой как нужны в преддверии новых
боев! - останется жить боевое танковое соединение, уже имеющее свои
традиции.
Генерал снял гимнастерку, разулся и прилег на широкую лавку.
Поворочался на жестком ложе с полчаса, но уснуть не смог. Сел, поставив
крупные босые ноги на голенища сапог: тесовый пол в блиндаже был холодный.
Посмотрел на часы - пять тридцать. Подошел к двери, приоткрыл ее:
- Не спишь, Поливанов?