"Владимир Евтихианович Баскаков. Кружок на карте " - читать интересную книгу автора

- Ну вот. Дело было в ту зиму. Гонят, значит, наши немцев. От Москвы
гонят. А я в ту пору в авиадесантниках служил, мы в Рязани стояли. Прыжки
там, строевая, огневая, все как положено. А в январе и нас - на грузовики,
везут под Москву на аэродром. Не знаю даже, где тот аэродром, - привезли
ночью и сразу по самолетам развели. А в самолетах холодно, стенки
алюминиевые промерзли, сидим, зубами постукиваем. Погода плохая: ветер,
снег.
- Вас в тыл к немцам? - спросил Сергей.
- Подожди, не перебивай, - отмахнулся от него Запотылок. - Полетели мы,
значит. Самолет трясется, в воздушные ямки ныряет. Летим долго, часа
полтора, наверное. Потом сигнал, команда, двери настежь, и мы, голубчики,
спускаемся на своих зонтиках. Я так хорошо приладился на стропах, только,
посвистывая, звезды считаю. А внизу - земля черная-пречерная. Думаю, только
бы на деревья не угодить. Но сел хорошо, на поле, в рыхлый снег. Быстро, как
учили, отстегнул парашют, автомат наизготовку и, нагибаясь, осторожненько
вперед бегу к деревне. А уже светать начало: деревня хорошо видна,
аккуратненькая такая - избы рядком стоят, трубы печные курятся, палисадники
целехонькие, и собаки лают. Я все ближе иду к домам, а сам наблюдаю, нет ли
ракеты. Ее наш взводный должен был дать для сбора. Когда совсем к домам
подошел, встречаю тетку с коромыслом. Я сразу, опять как учили, в снег и
по-пластунски к ней. А у меня балахон белый, на снегу, значит, не видно.
Подполз к тетке и говорю: "Немцы где, далеко ли?" Она, видать, напугалась,
чуть ведра не бросила. Стоит и смотрит сверху вниз, слова сказать не может.
Я ей снова: "Отвечай, говорю". Тетка опомнилась. "А ты чей такой?" -
спрашивает. "Как, - говорю, - чей, не видишь, что ли? Немцы где?" - "Где им
быть, немцам-то? На фронте они, под Москвой". - "А в деревне нет?" - "Что
ты, парень, бог миловал, они к нам в Ярославскую область не дошли". - "Какую
такую Ярославскую?" - "Ярославская область у нас одна, - говорит, - а ты
откуда, милый, ползешь?"
Кто-то засмеялся. Рассказчик сердито сказал: "Не мешай!" и продолжал:
- Потом, когда мы собрались вместе - двадцать человек и старшина
Цыбенко, - сообразили, конечно, что выбросили нас не туда, куда следует.
Самолет в пургу с курса сбился. Ну мы, понятно, забеспокоились: ребята там,
за Вязьмой, орудуют, а мы черт те где прохлаждаемся. Пошли военкомат искать.
Нашли. Входим всей гурьбой в кабинет к военкому, просим: отправьте, дескать,
нас скорее по назначению. А он очки поправил, на нас посмотрел - мы все в
маскхалатах, в комбинезонах, автоматы на груди, ножи сбоку висят - и бочком
так к двери стал пробираться. "Я, говорит, сейчас насчет чая для вас
распоряжусь". Ну, думаем, чай так чай, сидим, табачок достали, иные стали
сидоры разворачивать, энзэ проверять. Глянули в окно: батюшки,
военкоматский-то дом цепь солдат окружает, и наш очкастый военком впереди с
наганом бежит. Солдаты-нестроевики, идут раскорякой, в шинелях путаются,
винтовки у них старого образца, длинные. А мы - один к одному ребята. И у
каждого автомат, по четыре гранаты. Куда против нас нестроевики с их
майором! Но, слава богу, все обошлось мирно, без стрельбы. Взводный наш,
старшина Цыбенко, здоровенный такой хохол, вышел во двор да как скомандует:
"Становись, равняйсь!" Голос у него зычный - покойника разбудит, кадровый
голос. Ну конечно, нестроевики с их майором сразу поняли что к чему. Посадил
нас военком на грузовик - перед тем, правда, чаем все-таки напоил - и повез
в Москву.